«Золотая» рыба

Коррупционные схемы в Росрыболовстве и круговая порука крупных рыбопромышленников создают почву для хищнического вылова рыбы, компенсировать который не могут никакие рыбовосстановительные мероприятия: рыбы в России все меньше. Кроме того, большая часть рыбы идет на внешний рынок — там меньше бюрократических барьеров, быстрее оборот. В итоге в центральных регионах России даже минтай стоит 300 рублей за килограмм, хотя в Японии — в три раза дешевле. Причем там это действительно вкусная рыба, а у нас — мороженая и расслаивающаяся, годится разве что для кошек.

Путешествие селедки

В 2017 году спрос на рыбу в России не превысил 2 миллиона тонн, в то время как добывается около 4 миллионов. Рыбаки, быть может, и рады больше отдавать российскому потребителю, но он сам рыбу не берет — некачественная и дорогая.

Лишь одна компания — «Доброфлот» — поставляет большую часть рыбы (около 90% от своей добычи) в центральную Россию, и то, как правило, в виде консервов. И это понятно, достаточно проследить стоимость обычной селедки от ящика в порту до магазина в Москве. К примеру, во Владивостоке она стоит 46 р. за килограмм. Перевозка по железной дороге добавляет к цене 30% стоимости, перекупщики и переработчики — от 40 до 80% дополнительно, и вот уже цена возрастает до 200—250 рублей. И покупать эту сельдь у потребителя нет ни желания, ни, зачастую, возможности.

Проблема в том, что только добыча всесторонне регламентируется Росрыболовством. Остальное отдано на откуп частным фирмам, и ограничивать свою прибыль ради государственных интересов перекупщики не будут — это противоречит основному закону рынка: получению максимальной прибыли.

Не обходится и без вмешательства чиновников, которые, как и бизнесмены, хотят получать прибыль. Так, муниципальные складские помещения сдаются по минимальной ставке — но только на бумаге. В реальности сумма значительно больше, а разница делится между чиновниками муниципального образования и основным арендатором. Предприниматель несет убытки по субаренде и компенсирует их, повышая цену на рыбу.

На руку коррупционерам играют и проблемы с железнодорожными перевозками рыбы. Парк рефрижераторных вагонов устарел, их мало, поэтому предприниматель, которому важно как можно быстрее отправить рыбу покупателю, дает откат и получает вагоны вне очереди.

И еще одна схема: создается несколько аффилированных с чиновниками предприятий, перекупающих друг у друга рыбу, пока она не повысится в цене до 10 раз, как это происходит с сельдью, или в четыре раза — как с горбушей и кетой.

Варварские методы

Впрочем, способы, которыми зачастую ведется добыча рыбы, могут привести к тому, что скоро ее вообще не останется. К примеру, дрифтерный лов, то есть, установка сетей в местах миграции рыбы на нерест. Для справки — самая большая сеть достигала 9 метров в высоту и 32 км в длину. Мелкоячеистые сети такого типа вычерпывают океан до самой последней креветки.

С 1 января 2018 года дрифтерный лов запрещен как для местных, так и для зарубежных рыбаков. Штраф во время нереста составляет 300 тыс. рублей, в другое время — по 300 р. за каждую семгу и по 35 р. за горбушу, а при невыплате штрафа браконьера ждет заключение в тюрьму сроком на полгода. Закон о запрете дрифтерных сетей был принят, несмотря на противостояние Ассоциации рыбопромышленников Сахалина, одним из учредителей которой является правительство Сахалинской области.

Запрет дрифтерного лова постоянно нарушается, что неудивительно: такой промысел очень выгоден браконьерам, или, как их называют в Приморье, «бракашам». При таком раскладе рыбинспектор берется в долю и закрывает глаза на незаконный лов. Очевидцы путины-2017 на одном из форумов пишут: «В период нереста браконьерские артели, про которых известно абсолютно все ответственным органам, добывают до 5 тонн икры рыб лососевых пород. Умножайте на 10-15 и поймёте, сколько тонн тушек рыбы просто выбрасывают (не утилизируют, не продают) обратно в воду».

Еще один вид хищнического вылова рыбы — это использование рыбоучетных заграждений (РУЗ). Они должны служить подсчету рыбы и спасению ее от «заморов» — когда рыбы в реке больше, чем воды, и она начинает задыхаться. Но на деле получается, что РУЗы превращаются в плотины, у которых браконьеры спокойно и без затрат отбирают лучшую рыбу.

В сентябре 2017 года сахалинские экологи обследовали пять рек, которые были раньше нерестилищами кеты: Подорожка, Комиссаровка, Шпаковка, Восточная и Казачка. Только в одной была найдена рыба в достаточном количестве, еще в одной — из десяти экземпляров кеты четыре были мертвыми. Три реки были пустыми вообще. При этом на единственной рыбной реке были обнаружены браконьерские завалы из бревен, которые никто не торопился убирать.

По слухам, несколько лет назад на Сахалине неведомым образом пропала база нерестовых рек, что означало — с этого момента никто не мог аргументированно запретить рыбозаводам ставить РУЗы в любом месте и ловить, сколько вздумается. Ведь если река не нерестовая, то рыба зашла туда как бы «случайно», а значит, никакого вреда для экологии нет. При этом браконьеры зачастую сдают улов легальным перерабатывающим компаниям. Сахалинские рыбаки утверждают, что доля браконьерской икры составляет около 40%.

Артели «бракашей» ждут, пока у рыбоучетного заграждения наберется достаточно рыбы, чтобы это было выгодно с точки зрения бизнеса. После чего подгоняется тяжелая техника, рыба вычерпывается ковшом или вынимается сетью. Затем горбушу или кету потрошат, икру забирают, а рыбу оставляют гнить на берегу либо сдают на местный рыбозавод по низкой цене.

Места вылова должны охраняться рыбинспекторами круглосуточно, но ресурсов не хватает, что создает прозрачную схему сговора: браконьеры сообщают чиновникам, когда собираются ловить горбушу; график ревизии РУЗов подстраивается так, чтобы посещения одного и того же заграждения у преступников и чиновников не совпадали; прибыль от продажи нелегально выловленной рыбы рыбозаводам и икры — перекупщикам, делится между участниками преступного сговора.

Как делят квоты

Отдельная история — с квотами на вылов рыбы. Мы уже писали, что многие рыбаки, получив квоты, перепродают их китайским и японским рыбакам. Российская рыба уходит за рубеж, уже, по сути, не будучи российской, наполняет рынок и подрывает рыбный экспорт.

Ситуацию с квотами хочет изменить руководитель госкорпорации «Доброфлот» Александр Ефремов. Он предлагает 50% квот распределить по историческому принципу, чтобы не обеднить население Дальнего Востока, для которого рыболовство является основным заработком, 30% разыграть по соревновательному принципу, 10% отдать переработчикам, чтобы снизить риск использования браконьерского сырья. Путаница в терминах, однако, сути не меняет, и схема Ефремова сейчас проходит рассмотрение в Росрыболовстве. Там придерживаются мнения, что квоты переработчикам и «квоты под киль» — самые перспективные виды, которые надо поддерживать, потому что именно переработка рыбы и строительство новых судов дадут толчок к развитию рыбной отрасли России.

Изменения в системе квотирования назрели уже давно: напомним, что четыре года назад случилась история с марокканскими квотами, которая поставила рыболовецкую отрасль на край бездны. В 2013 году тогдашний руководитель Росрыболовства Андрей Крайний и министр сельского хозяйства и морского рыболовства Марокко Азиз Аханнуш подписали соглашение, согласно которому России была предоставлена квота на вылов 100 тысяч тонн рыбы. За квоту требовалось заплатить пять миллионов долларов. Сражаться за право выиграть тендер хотели многие, но не могли — Росрыболовство все никак не могло установить правила. Три месяца тянулась бюрократическая волокита, пока 11 июля не опубликовали условия оферты. Буквально через час оферта закрылась: этого времени хватило для внесения оплаты за семь судов мурманского холдинга Eurofish и за три судна питерской группы «Альянс Марин». Позже выяснилось, что квоты были получены с использованием инсайдерской информации, ФАС и Минсельхоз потребовали отменить результаты. Это поставило под угрозу большой сегмент рыболовецкой отрасли, потому что на вновь освободившиеся квоты выстроилась целая очередь китайских и европейских рыбаков. К счастью, все обошлось, а в прошлом году квоты расширили со 100 до 140 тыс. тонн. Но Россия могла лишиться скумбрии, сардины, сардинеллы и ставриды только из-за того, что распределение квот происходит по знакомству.

Инвестиции в рыбу

По данным Росрыболовства, рыбаки удачно открыли промысел в 2018 году — объем вылова превысил показатель на аналогичную дату 2017 года на 30% и достиг 86, 3 тыс. тонн. Вроде и неплохо, но для того, чтобы развиваться, отрасли нужны дотации и инвестиции.

В конце 2017 года промысловики подали 68 заявок — 34 на строительство рыбоперерабатывающих заводов и 34 — на строительство судов для рыболовецкой отрасли — 7 из них будут крупнотоннажными, большая часть заявок — из регионов Дальнего Востока. По оценкам Росрыболовства, этого недостаточно: флот очень сильно изношен, и судов должно быть построено больше. Но в 2018 году этого все равно не удастся сделать: верфи загружены на полную мощность. Руководитель Росрыболовства Илья Шестаков оценил инвестиции в рыболовную отрасль России только в 2018 году в 130 млрд рублей, но этого мало.

Сейчас рыбообработка и добыча испытывают нехватку государственных средств: последняя федеральная целевая программа закончилась в 2012 году, и теперь Росрыболовство, помимо масштабной стройки на верфях, только косвенно участвует в ФЦП по развитию Дальнего Востока и Байкала (25 млрд рублей с 2009 до 2020 года) и в развитии Курил — 13 млрд на 2018 год.

Так что в целом можно выделить три основные тенденции развития рыбной отрасли страны: изменение принципа квотирования в пользу усиления конкуренции и продления срока действия квот; крупные государственные и частные вложения в строительство рыболовецкого флота и рыбоперерабатывающих прибрежных заводов, что приведет к снижению конечной стоимости рыбы и росту ее доступности; и, наконец, искоренению браконьерского лова во всех его формах. Сейчас препятствиями к осуществлению намерений являются коррупция, недостаток государственных вложений и общее бедственное положение отрасли, к которому она медленно приходила в течение последних сорока лет.

Если у вас есть вопросы к главе Росрыболовства Илье Шестакову, вы можете задать их на сайте ПАСМИ в рубрике «Сообщить о коррупции».