Кто стоит за убийством борца с коррупцией

Конфликт с человеком из криминального мира, связанным с правоохранителями и судьями может стоять за убийством главы подмосковного отделения «Центра противодействия коррупции» Дмитрия Грибова. Эту версию подтверждают угрозы, которые антикоррупционер получал незадолго до трагедии. Причем, о данном факте, также как и о том, кто оказывает давление на правозащитника, были прекрасно осведомлены сотрудники полиции. Кому перешел дорогу общественник, ПАСМИ рассказал его адвокат — Игорь Другов.

Злополучное ДТП

«Четыре года назад произошёл обычный конфликт, в котором Дима абсолютно не был виноват. В него на скутере въехал подросток, который оказался сыном местного жителя — Николая Зилова. Не исключено, что убийство Грибова и этот конфликт — звенья одной цепочки: Зилов сам все решил и приговорил Дмитрия.

Хронология следующая: 30 апреля 2014 года в машину Дмитрия на светофоре въехал 14-летний скутерист. Удар пришелся в крыло автомобиля. Водитель скутера упал и ушиб себе колено. Дмитрий удостоверился, что с мальчиком все в порядке, и они не стали вызывать ГИБДД. Грибов не только не скрывался с места ДТП, но и оставил подростку свою визитку, чтобы тот мог в любой момент к нему обратиться. Также Дмитрий дал водителю скутера 5 тысяч рублей, чтобы как-то компенсировать моральный ущерб.

Для Димы это было первое в жизни ДТП за 24 года безаварийного водительского стажа, конечно он был очень расстроен произошедшим. Видя, что с молодым человеком, управлявшим скутером все в порядке, и тот отказался от предложения воспользоваться медицинской помощью, он решил что инцидент исчерпан, и был удивлен, когда через 30 минут после произошедшего ему позвонил Зилов ( это выяснилось позже ) и потребовал (не предложил, а именно потребовал) приехать на встречу для выяснения обстоятельств по факту ДТП. С этого момента и началась история, финалом которой стали трагические события 11 февраля 2019 года, когда Дима погиб в результате зверского избиения.

Со слов Димы, которые запротоколированы в судебном заседании, Зилов вел себя надменно и угрожающе, сказал что бить Диму пока не будет, уважая его поступок — сам приехал, не пришлось искать. Зилов дал понять, что обращаться в органы ГИБДД Диме не стоит, поскольку неизвестно, к чему приведет официальное расследование. Дима сказал что виноватым себя не считает, и согласился не раздувать из незначительного происшествия историю. При этом он пояснил, что занимается общественной деятельностью, в частности, связанной с обеспечением нуждающихся жителей бесплатной медицинской помощью и в случае необходимости может оказать содействие для сына Зилова в прохождении обследования или лечения.

На тот момент Грибов уже занимался правозащитной деятельностью: к нему обращались те, кто остался в трудной жизненной ситуации. Дела Дмитрий вёл разные: от незаконных увольнений до оспаривания действий различных правоохранительных структур.

В ситуации с этим скутеристом Дима потом жалел, что сразу не вызвал полицию Это было ошибкой, но не фатальной. Думаю, что второй ошибкой Димы стало то, что он пошел на поводу Зилова и начал переговоры.

Вымогательство и гаишники

На момент аварии сыну Зилова — Евгению — было всего 14, то есть даже скутером он управлять не имел права, но отец сам купил ему эту опасную игрушку. А когда у мальчика обнаружили гематому на колене и пришлось откачивать жидкость, Зилов решил, что во всем виноват водитель машины, в которую въехал его сын. Он начал требовать от Грибова денег, поясняя что лечение дорогостоящее.

Позднее Дима говорил в суде: «Сейчас я понимаю, что такое поведение Зилова было избрано сознательно и целенаправленно для подавления моей воли и возложения на меня ответственности за ДТП. По имеющейся у меня информации, подсудимый имеет отношение к какой то группировке, занимающейся деятельностью по созданию долгов и выбиванию этих долгов».

Когда Дмитрий понял, что переговоры с Зиловым перешли в банальное вымогательство, он сам обратился в ДПС и просил изъять материалы видеозаписи с камер наблюдения, на которые попадал участок дороги, где произошло ДТП, — для установления всех обстоятельств происшествия и виновного.

Он пояснил сотрудникам, что как только начал движение на перекрестке, убедившись что нет помех, наперерез прямо на бампер выскочил скутер, который, видимо, стоял за автомобилем в мертвой зоне обозрения. Все это произошло так быстро, что Дмитрий его попросту не увидел, да и не мог увидеть, так как был сконцентрирован на отсутствии помех слева и справа на главной дороге.

Но никаких действий от сотрудников ДПС не последовало, дело не завели, расследованием обстоятельств никто не занимался. И только спустя год, но уже по обращению Зиловых по факту ДТП возбудили административное производство, в основу которого легли показания Зиловых и медицинское заключение о травме сына. Дело тут же было прекращено за истечением срока давности. Но этого оказалось достаточно, чтобы впоследствии Воскресенским судом было вынесено решении о взыскании с Димы 150 тыс. рублей в качестве компенсации за моральные и физические страдания сына Зилова.

Именно это решение оспаривал Дмитрий впоследствии уже на основании материалов судебного разбирательства по уголовному делу, так как в протоколах судебного разбирательства были зафиксированы обстоятельства, которые свидетельствовали о том, что Зиловы исказили факты ДТП, сотрудники ДПС проявили некомпетентность и вынесли необоснованное постановление на недостоверных данных, тем самым ввели в заблуждение суд.

В данном месте делаю ремарку — по административному иску, искаженному с самого начала, Диме присудили возместить 150 тысяч, а в рамках уголовного дела, где ему был причинен вред здоровью средней тяжести, тот же суд присудил выплатить 80 тыс. рублей в счет компенсации вреда. Вот он очевидный индекс «справедливого судопроизводства».

Нападение, полиция и суд

Диму избили 19 мая 2014 года, спустя 19 дней после ДТП. Повреждения были серьезными — сломанные ребра, разбитое лицо. Дима долго потом лежал. С этого момента и началась следственная волокита. Делом занимался отдел дознания УМВД России по Воскресенскому району, 18 июня 2014 года было возбуждено уголовное дело № 77033. За время расследования дело много раз приостанавливали, прекращали и по жалобам Дмитрия возобновляли. Из этих обстоятельств можно сделать вывод о том, что у Зилова, скорее всего, были связи в силовых структурах, и он начал к ним прибегать.

С момента возбуждения уголовного дела и до вынесения приговора прошло более четырех лет, что де факто и де юре нарушило право Дмитрия на судопроизводство в разумный срок, в связи с этим был подан административный иск к УМВД России по Воскресенскому муниципальному району Московской области, который в настоящее время рассматривается в Московском областном суде.

Избивали Грибова втроём — сам Зилов и еще двое его друзей. Но на допросах Зилов заявил, что, не знает тех, кто вместе с ним напал на правозащитника. И следователи их личности так и не установили. При этом, пока шли следственные мероприятия, на Грибова открыто оказывалось давление: к нему домой приезжали «посыльные» Зилова, угрожали и требовали, чтобы он забрал заявление.

Показательной, как и в случае с ДТП, я считаю и историю, как менялись данные медицинской экспертизы. Сначала, видимо, была договоренность на местном уровне, и экспертиза оценила вред здоровью как лёгкий. Данную экспертизу проводил эксперт, имеющий квалификацию и опыт в несколько лет, который то ли не усмотрел, то ли неверно сделал выводы. В дальнейшем экспертиза попала в руки опытного эксперта, имеющий достаточный опыт и стаж, и сразу был установлен вред здоровью средней тяжести. Заключение пытались оспорить, но безуспешно, и сразу после этого возбудили уголовное дело.

На данном этапе я уже вступил на стадию судебной защиты Дмитрия. Зилов все время вёл себя нагло, словно был уверен в своей безнаказанности. Когда шли суды по его привлечению к уголовной ответственности за нападение на Грибова и причинение вреда здоровью, у меня сложилось впечатление, что Зилову отнеслись чуть ли не с симпатией. Возможно это мое субъективное мнение, но атмосфера сложилась такая, что все было очевидно. Это была своеобразная демонстрация вседозволенности и показухи.

Как итог: приговор Зилову на 22 листах — 2 года лишения свободы и с применением ст. 73 — указанное наказание считать условно. При этом в мотивированном описании приговора отмечено: «Вопреки доводам потерпевшего, непризнание вины подсудимым в инкриминируемом преступлении и его поведении, направленное на введение органов следствия и суда в заблуждение относительно произошедших событий, не может быть признано отягчающим обстоятельством, не учитывается судом при назначении наказания и не влияет на выводы суда при решении вопроса о наказании, поскольку в силу принципа презумпции невиновности подсудимый не обязан доказывать свою вину».

Как следует понимать эти слова? Вина доказана, доказана активная роль обвиняемого в совершенном преступлении и в этом случае при непризнании вины, отсутствии раскаяния в содеянном и других обстоятельств приговор должен быть максимально строгим. Санкция указанной статьи предусматривает наказание в виде лишения свободы на пять лет.

А в период судебно-следственных разбирательств, которые длились 4 года и 6 недель с момента возбуждения уголовного дела и до вынесения приговора, Диме сожгли машину. Экспертиза определила, что это было пулевое ранение: то есть, сначала в машину выстрелили, а потом подожгли. Это было на стадии следствия, когда решался вопрос, будет оно окончено или нет, то есть, заберёт Грибов заявление или нет. То есть это давление такое было на него.

Наглость и вседозволенность

Эти 4 года судебно-следственной волокиты — тоже показательная деталь.Казалось бы, дело очевидное. Но Зилова всячески пытались вывести из-за под ответственности. Например, пытались оформить ему явку с повинной, раскаяние. А он вообще не раскаялся, он и на суде вёл себя вызывающе, говорил: «Я так считаю, что я прав, это вот моё видение, и я буду так вопросы всегда решать».

И меня это тогда поразило, такое поведение на суде — редкость. Зилов даже жестами на суде угрожал: ногой, к примеру, топнет в сторону Димы, проходя мимо него и тому подобное, пытаясь испугать что ли или как то показать кто есть кто.

Но Дима — крепкий орешек, его не испугаешь, и он дело довёл до конца. В этом процессе, я скорее всего был его защитником больше моральным и физическим, так как по существу дела, после вопросов Димы и его пояснений более чем обстоятельных, а Дима был юристом очень высокой квалификации, я лишь уточнял некоторые обстоятельства, которые считал необходимыми для дела.

Потом была апелляция: Зилов решил оспаривать решение суда первой инстанции. После заседания он подошел ко мне с Димой и спросил: «Эй, адвокат! а тебе не западло ( или что-то подобное, но по сути оскорбительное) такого защищать?» ) Этот конфликт даже записан на видеокамеру. Ответил что нет, что знаю Диму и обстоятельства дела. Дима на следующий день позвонил и спросил совета, стоит ли этот инцидент озвучить, чтобы дать понять, какие ошибки допустило следствие и правосудие, приняв мягкое решение. Я посоветовал Диме не обострять и так накаленную ситуацию и отнестись к этой выходке без негатива.

А 11 февраля 2019 года был суд: шел процесс обжалования решения Воскресенского суда, вынесшего необоснованное и незаконное решение по факту ДТП, на этой стадии Дмитрия и убили… Хотя, думаю, убивать его не планировали: это было очередное нападение. Видимо, хотели испугать, но не рассчитали свои силы. Ведь Грибову снова начали поступать угрозы, что мы с тобой разберемся, если ты судиться продолжишь.

Если же характеризовать Зилова, то скажу, что известно о нем немного: боями без правил занимается, по некоторым данным, принадлежит к неким криминальным структурам. Решает определенные вопросы с силовиками. Это Димино предположение, потому что каждый раз, как только приезжал Зилов, буквально на следующий день появлялись процессуальные документы о приостановлении или прекращении уголовного дела, и Диме приходилось прикладывать много усилий и писать жалобы, чтобы дело возобновляли и рассматривали.

Я думаю, убийство Грибова — это следствие безнаказанности и вседозволенности, которым попустительствовала наша правоохранительная система, бездействовавшая на протяжение четырех лет.

Теперь в наших планах — контроль за ходом расследования, чтобы его не спустили на тормозах, сославшись что это не запланированное убийство, а несчастный случай на фоне непонятных причин.

Не исключаю, что у следствия возникнут и другие версии убийства антикоррупционера. Я посмотрел список его последних дел: он часто оспаривал действия судебных приставов и других государственных структур. Здесь надо всё обстоятельно изучать».