СИЗО “Лефортово”: бои без правил под патронатом ФСБ

Кто заказал пресс-хату в камере “Лефортова”? Как выглядит знаменитый изолятор ФСБ после дорогостоящего евроремонта? Какое наказание светит за исполнение мировых хитов на прогулке? Почему на свиданиях нельзя говорить о сексе, и как поддерживают арестантов жители соседних с СИЗО домов? Продолжение рассказа экс-главы Серпуховского района Александра Шестуна о быте и нравах СИЗО-2.

17 октября 2018. Итак, поздно вечером из Басманного суда мы поехали в автозаке, собирая всех остальных по судам Москвы. Машина была битком, мужчины собрались из разных изоляторов столицы: «Бутырки», «Водника», «Медведково», «Матросской тишины». Многие из арестантов меня узнавали и говорили спасибо за правдивые публикации о тюрьмах и судах.
Узнал от Виктора Филатова, сидящего на малом спеце «Матроски», что мой сосед по больнице Рашид Абдуллов, министр здравоохранения Ульяновской области, ведет там просветительскую деятельность и пользуется большим авторитетом. Другого соседа по больнице Андрея Мурашева перевели в «Водник». 57-летний Виктор Филатов из Белгорода – энергетик, сидящий по 210 статье УК РФ, которую сейчас лепят всем подряд, от строителей и риэлторов до энергетиков. Очень удобно – срок до 20 лет, можно под это определение любое ООО засудить: директор, бухгалтер, экономист – вот и преступная группа.

Пообщался даже с Костей Якубовским, сидящем в «Кошкином доме» — это психушка в Бутырской тюрьме. Костя рассказал об условиях содержания в этой больнице, хотя я раньше слышал от лефортовцев Эргашева и Максименко о палатах и обычных методах лечения.

Прочитал им свое обращение к жителям России о широкой амнистии к юбилею Конституции, всем понравилось, кроме Якубовского, он сказал, что про себя лучше убрать.
Переехали в новую камеру №65 в крыло «Лефортово», которое отремонтировали. Страшно смотреть, как разворовываются государственные средства во ФСИН. Затратили такие бешеные деньги и два года на имитацию ремонта изолятора, а новые камеры даже хуже старых получились. Меньше вешалок, плитка для перегородки унитаза положена на ребро, руки бы оторвать тому, кто делал, и Ромашину за то, что принял такую работу. Новые плоские телевизоры не работают – два канала с огромными помехами. Если бы увидели иностранцы, долго бы смеялись. Во всех захолустных странах уже нет такого ужасного качества.

К слову, в открытом доступе можно узнать и сколько государственных денег тратит «Лефортово» на бессмысленные ремонты. В данный момент открыт лот от 26 сентября 2018 года на «Ремонт помещений» (завершающие и отделочные работы). Стартовая цена – 100 млн рублей. Очевидно, похожую сумму затратили и на уже отремонтированное крыло. Аукцион закрытый, это значит, что у подрядчика должна быть лицензия ФСБ на работу со сведениями, содержащими гостайну. Невозможно узнать ни объем работ, ни даже название фирмы-исполнителя, и, как следствие, открывается широчайшее поле для злоупотреблений, особенно с учетом того, что я увидел своими глазами в «новых» камерах.

Еще около полумиллиона рублей затрачено на составление проектно-сметной документации и 1,7 миллиона заплатили экспертной фирме за приемку некачественных работ.
В декабре 2017 года, согласно тому же сайту госзакупок, была приобретена мебель для администрации изолятора на сумму 874 тыс. 249 рублей. Чуть ли не ежегодно на техобслуживание систем вентиляции тратится примерно по 425 тыс. — 500 тыс. рублей. Однако после ремонта крыла вентиляция в нашей 65-й камере практически перестала работать. Отдельным аукционом проведен ремонт библиотеки на сумму 3 миллиона рублей.

Но невзирая на такие щедрые траты, качество содержание в «Лефортово» крайне низкое, по сравнению с другими тюрьмами Москвы. Зато у Ромашина, начальника СИЗО-2, огромная плазма с отличной антенной, кабинет 100 квадратных метров вместе с комнатой отдыха, а люди ютятся в семиметровых камерах по двое в нарушение закона. Полагается не менее 4 квадратных метров на человека.

Неделю назад «Лефортово» посетил член Совета по правам человека (СПЧ) при президенте Андрей Бабушкин, сделал очень яркий вывод про новую камеру: «В новых камерах выявлены нарушения прав человека. Так, приватность отхожих мест не обеспечена. Отсекающая перегородка 1,5 метра закрывает человека только со стороны спального места и то не совсем. При этом дверцы на туалете нет, лицо, отправляющее естественные потребности, открыто для обзора как сокамерникам, так и сотрудникам. Защиты от запахов нет. Таким образом, двухместные камеры можно рассматривать как туалет, оборудованный столом скамейкой и двумя спальными местами».

Я смотрю на неэффективную работу аппарата ФКУ СИЗО-2 «Лефортово», и у меня волосы дыбом встают. На 170 арестантов штат СИЗО 200 человек, из которых более 100 человек – это управленческий аппарат, который по площади занимает в два раза больше места, чем тюрьма, где сидят арестанты. Только в России такое может быть. У Ромашина семь замов и бесчисленное количество начальников отделов, кабинеты у них по 30-40 квадратных метров, можно в футбол играть.

Андрей Бабушкин упомянул в своем докладе несколько фамилий арестантов – мою и губернатора Марий Эл Леонида Маркелова, которого мы называем здесь Царем Леонидом, он уже пожилой человек и нуждается в лечении. Его республика – самый нищий субъект в России, богатые и сытые губернаторы, конечно, в «Лефортово» не попадают.
По затратам на одного заключенного «Лефортово», я уверен, обгоняет все тюрьмы мира. По моим подсчетам, бюджет на одного арестанта в десять раз больше, чем в среднем по ФСИН и составляет приблизительно 300 тыс. рублей в месяц на человека. Самая большая составляющая – зарплата сотрудников, потом идет коммуналка, система охранной сигнализации и т.д. При том, что, как пишет Бабушкин, и я с ним полностью согласен, нигде так не нарушаются права, как в «Лефортово». Работы по ремонту крыла идут до сих пор, хотя арестанты уже переселяются и ходят по пыли, дышат этим же.

Вообще штат ФСИН составляет 300 тыс. человек, половина из них работает в управлении. Как самостоятельное ведомство оно создано указом Президента Путина в 2004 году.

В царской России в 1879 году было образовано Главное тюремное управление, в котором трудилось около ста человек, а тратилось ежегодно 152 тысячи рублей. Сегодня годовой бюджет ФСИН – 300 миллиардов рублей на 300 тыс. человек в штате. Безумная цифра для очень богатого государства. При том, что дореволюционная Россия обеспечивала содержание заключенных в соответствии с европейскими стандартами. В тюрьмах содержалось тогда около 100 тыс. человек, сегодня примерно миллион, потому что средний срок в десять раз выше.

События 1825 года известны всем в России. Пятеро декабристов были повешены, остальных отправили на каторжные работы. В августе 1826 года Сибирь принимала Муравьевых, Трубецкого, Волконского, Пущина и других. Николай I в 1838 году распорядился выдавать по 200 рублей в год тем ссыльным, кто от родственников ничего не получает. При каторжных тюрьмах были огороды. В Читинской тюрьме стол был общий, в обед приносили огромный котел щей, лоток с кусками говядины, хлеб, кашу с маслом. Пища была простой, но сытной и здоровой.

Декабристы в Читинской тюрьме стали заниматься ремеслами: пошивом платья, столярным и переплетным делом. Братья Бестужевы вязали чулки. Николай Бестужев обнаружил у себя неожиданные таланты: он шил обувь, чинил часы, вытачивал из дерева различные фигурки, из кандалов он делал кольца, кресты и браслеты и рассылал их в Россию по знакомым. У сибирских дам эти кольца вошли в большую моду, они носили их, подкладывая золото.

Многие декабристы увлеклись изучением языков, благо были и учебники. «Хочешь заняться, унесешься мыслями на Родину, вдруг распахнется дверь, и молодежь с топотом влетит в комнату, танцуя мазурку и бренча кандалами. Кто искал уединения для занятий, те имели летом маленькие палаточки во дворе у частокола. В предотвращение помех установлены были общие чтения и занятия: в тюрьме нашлись и на это дело приготовленные деятели». Юшковский – отличный пианист, Вадковский – скрипач.

Постепенно в Читу, хотя это требовало большого мужества, приехали семь женщин: жены и невесты декабристов. Потом было разрешено жить с женами на квартирах.
Уголовники содержались значительно строже. Цыган судили за конокрадство, кавказских горцев обычно за грабеж, евреев – за контрабанду. Грабежи были обыкновенно и у киргизов – так называли тогда почти всех нынешних жителей Средней Азии. Женщины чаще всего были осуждены за поджоги и детоубийство.

В 1897 году местом пребывания Владимира Ленина определили город Минусинск, где жило довольно много ссыльных, самых разных по политической направленности. Ленин попросился в другое место, и минусинский исправник предложил ему поехать в Шушенское – в 56 верстах к югу от Минусинска. Это было большое село с волостным правлением, школой, церковью и тремя кабаками. Крестьяне Шушенского жили небедно, некоторые имели до ста десятин распаханной земли, по двести голов крупного скота, тысячи овец.
Поселился Ульянов в просторной крестьянской избе, еда в селе стоила дешево. И баранины, и овощей Ленин мог покупать сколько угодно.

Н.Крупская писала: «Дорогая Мария Александровна! Добрались мы до Шушенского, и я исполняю обещание – написать, как выглядит Володя. По-моему, он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, каким он был в Питере».

К местному населению Владимир Ульянов относился безразлично, выделял лишь крестьянина Ермолаева, водившего его на охоту и рыбалку. Это потом будет написана гора вранья о его долгих беседах с крестьянами, участии в их жизни…

В мае 1898 года приезжает Надежда Крупская с матерью, и в июле они с Ульяновым венчаются в Шушенской церкви. Нашлась и подходящая квартира – три комнаты и кухня на берегу Шуши. Молодая жена начала семейную жизнь: «Полдома с огородом наняли за четыре рубля. Зажили семейно… Наняла девочку, которая теперь и помогает маме по хозяйству, и всю черную работу справляет. На будущий год собираемся заводить огород. Володя уже подрядился гряды копать. Вот ему и физическое упражнение будет». Жила молодая семья на государственное пособие восемь рублей, которых с избытком хватало на питание и на квартиру.

Иосифа Джугашвили (Сталина) ссылали шесть раз: в Восточную Сибирь (1903), в Сольвычегодск (1908), снова в Сольвычегодск (в том же году), в Вологду (1911), в Нарымский край (1912) и в Туруханский край (1913). Изо всех мест, за исключением последнего, он бежал.

Туруханский пристав Кибиров определил новому ссыльному жительство в деревушке Курейке, что была в двадцати верстах от полярного круга. Стояла деревушка (скорее зимовье из трех домов) на притоке Енисея, реке Курейке. Выжить здесь без промысла было невозможно, поэтому Сталин завел сети, переметы, капканы, ловил подледную рыбу, вялил ее. Труднее было с заготовкой дров на зиму: нарубить деревьев, распилить их, перенести к дому. Из Курейки бежать невозможно. Сталин жил в полном одиночестве, по-видимому, не нуждаясь в общении. Лишь когда в село Монастырское был сослан его друг Сурен Спандарян, Сталин изредка приезжал к нему. Февральская революция застала Сталина в ссылке.

Немного отвлекся… В «Лефортово», как и в остальных тюрьмах, я просыпаюсь в пять утра по привычке, как дома. Это время самое продуктивное, особенно когда в камере много людей. Стол свободен, телевизор не работает, все спят и не разговаривают, как днем, не ходят надзиратели и начальники с проверками и бумагами.

Утром я задумался… Почему вдруг я написал о ссылках, каторгах и тюрьмах, где были великие люди: Ленин, Сталин, декабристы и т.д. Это, наверное, для самоуспокоения, что многие знаменитости сидели в тюрьме. Сравнение с царской Россией у меня пошло после просьбы генерала ФСИН Мороза написать аналитическую записку для него с предложением реформирования мест заключения. Поэтому я стараюсь сравнить нашу ущербную систему исполнения наказаний с практикой других государств, СССР, дореволюционной России. Найти то лучшее, что можно перенять.

19 октября 2018. В пятницу на свидание ко мне приходила Юля Шестун, и это, конечно, целое событие для меня, а тем более в «Лефортово», где у любого огромный дефицит общения, за исключением поездок в суд. Моя жена все-таки необыкновенная красавица. Каждый раз удивляюсь, глядя на нее, как ей после четверых детей получается сохранять такую прекрасную форму.

С утра я пошел на прогулку. В «Лефортово», как и во всех тюрьмах, прогулочные дворики на крыше, только площадь у них поменьше, чем в других изоляторах, — по 10-12 квадратных метров. Огромные матюгальники (уличные колонки) направлены на тебя, и с большой громкостью врубается музыка, чтобы исключить межкамерное общение. Так во всех тюрьмах, за исключением прогулочных двориков больницы в «Матросской тишине», где нет совсем репродукторов. Да и нет в них смысла, ведь в очередях на процедуры, УЗИ все и так друг друга видят и общаются. Музыка в «Лефортово» оглушает, тем более почему-то начали транслировать «Авторадио» (думаю, что небескорыстно). Там рекламы больше, чем музыки, и нас насилуют всякими прокладками и московскими такси, где быстро, удобно, а у прокладок, понятно, — сухо. Я был в приподнятом настроении, ждал Юлю, и когда загремела музыка группы Queen, мой любимый альбом, занявший первое место во всех хит-парадах 1977 года, с любимой песней “We Will Rock You”, которую я исполнял три года назад на Молодежном балу в ДС «Надежда», то я начал подпевать и прихлопывать в такт. Тут же прибежал вертухай: “Прекратите петь! Это нарушение!” “Я пою в десять раз тише вашего матюгальника”, — возразил я.

Каждый раз, когда я прихожу, то прошу отвести колонку, чтобы не лопнули перепонки, и почти никогда не удовлетворяют мою просьбу. Сбежалась куча тюремщиков, и меня сняли с прогулки, пообещав посадить в карцер. Мне это не испортило настроение, я переоделся и пошел на свидание…

Комната для свиданий в «Лефортово» гораздо чище и уютнее, но, как написал Бабушкин, она всего одна на 170 заключенных, а лавок и столов для хозотряда, а их всего двадцать человек, в десять раз больше. Парадокс! Понятно, что администрация изолятора, как с кабинетами адвокатов, всегда якобы занятыми, специально усложняет жизнь «клиентам» ФСБ за деньги налогоплательщиков. Враги людей и государства!

Мужчина и женщина в камуфляже ФСИН сели прямо возле нас и записывали в блокнотики, что мы говорим, несмотря на кучу видеокамер и аудиозаписывающих устройств. Вообще записывать разговоры, например, в адвокатском кабинете запрещено, но «бункер ФСБ» плевал на все законы, и под каждым столом аппаратура килограммов на десять, а камеры такого качества, что, как рассказывал мне знаменитый сиделец «Лефортово» Денис Тумаркин, даже точки на маникюре его жены видны, как в микроскоп.

“Может, вы отойдете от нас подальше? Ваши лица меня смущают. Может, мы о сексе будем с женой разговаривать?” – спросил я. “О сексе нельзя”, — на полном серьезе ответила женщина в пятнистой кофточке. “Она моя жена, и это неотъемлемая часть супружеской жизни”, — настаивал я. “Только об условиях содержания в тюрьме”, — вторил ее коллега.

Конечно, чистота в комнатах свиданий померкла после такого соседства и тупых замечаний. Мы с Юлей решили попросить у следователя свидание с младшими детьми в «Лефортово», потому что впечатлительные Матвей и Гриша после посещения «Матросской тишины», где интерьеры, как в фильмах ужасов, заиками бы остались на всю жизнь. Комната очень милая все же…

Юля долго смеялась и говорила мне, что на личных приемах ей рассказывают, как я плохо себя веду. “Я почувствовала себя мамой двоечника-хулигана на родительском собрании в школе, — делилась впечатлениями жена. – Мне говорят, что ты один создаешь проблем больше, чем все остальные 170 заключенных”.

Мне сразу на память пришло знаменитое произведение О.Генри – «Вождь краснокожих». “Попроси у них выкуп, чтобы забрать меня домой”, — шутил я. “Я 20 лет с тобой мучилась, пусть теперь они на своей шкуре испытают. Всего два месяца ты здесь, а они уже рыдают”, — поддержала мою шутку жена.

Губернатор Андрей Воробьев теперь в Подмосковье, наконец, почувствовал себя полноценным хозяином – царем, Шестун являлся занозой, и наконец этот «эффективный менеджер» избавился от «бунтаря». «Теперь пусть ФСБ и «Лефортово» мучаются с ним!» – наверняка радуются и коррупционеры из команды губернатора.

Разумеется, один час – очень мало для общения с близким человеком, очень хотелось обнять или хотя бы прикоснуться рукой. “Разрешите нам обняться! Я буду себя хорошо вести, перестану требовать от вас соблюдения законов и писать жалобы”, — попросил я. “Нельзя! Вот сначала ведите себя хорошо, а мы потом посмотрим”, — отрезал тюремщик.

Ладно, война так война, и придя в камеру, я с утроенной энергией начал писать о нарушениях замка Иф и его кураторов из ФСБ. Массовые аресты в Серпуховском районе, угрозы задержания адвокатов и их отвод, возбуждение против меня дополнительных эпизодов – все это развязывает мне руки. Стану совсем плохим мальчиком, вспоминая аналогию Юли с родительским собранием.

За выходные я написал около тридцати заявлений о зверствах в «Лефортово» и коррупции в ФСБ. Текст для статей об этом же вышел более, чем на 25 страницах. Отвлекался только на занятия спортом по 2,5 часа ежедневно, помимо сна и еды. Все остальное время, не менее 20 часов, я потратил на эту писанину. С каждым разом я ужесточаю риторику – умирать, так с музыкой!

Начальник СИЗО Алексей Ромашин устроил настоящую охоту за мной, исполняя указания ФСБ и следователей. Подкрепляют его ярость и мои жалобы на «Лефортово», и судебные иски. На днях Лефортовский суд отклонил мое исковое заявление о незаконных действиях Ромашина, не допустившего ко мне нотариуса для ведения предвыборной кампании. «Самый гуманный суд», как всегда стоящий на стороне власти, даже не удосужился объяснить свою позицию, даже не стал выслушивать все доводы моих представителей, просто тупо отказал. Обычное дело… Мы, конечно, это обжалуем, решение не вступило в силу, но руководство «Лефортово» уже торжествует победу, тем более что они реально грубо нарушили несколько законов и попрали Конституцию РФ. Знаю, что боялись проиграть…

Теперь на прогулку меня выводят уже три вертухая и всегда записывают любой разговор со мной на «индивидуальную видеокамеру Шестуна», передавая друг другу аппарат. В камеру теперь заглядывают в глазок через каждые десять минут. Закрыли мне окно на ключ, хотя очень жарко, мой сосед Фазлид курит, а вытяжки в новых камерах с принудительной вентиляцией работают, разумеется в сто раз хуже, чем в старых с прекрасно функционирующей вытяжкой еще с царских времен. Теперь весь дым от сигарет стоит сизой дымкой.

На новую вентиляцию потратили десятки миллионов рублей, сделав ее только хуже, так почему же директор ФСИН генерал-полковник Геннадий Корниенко не проведет проверку по данному факту? Он ведь имеет не менее пяти замов в генеральских званиях, которые сидят на Житной улице в Москве с огромными зарплатами и длинноногими секретаршами: генерал-лейтенант Рудый А.А., генерал-лейтенант Максименко В.А., генерал-лейтенант Бояринцев В.В., Степаненко Р.А., генерал-майор Хабаров А.В. Должны же они отрабатывать свои космические зарплаты!

Да простят меня читатели, но сейчас я нудно перечислю нарушения в самом затратном изоляторе России. Почему, например, в новом холодильнике, поставленном в капитально отремонтированное крыло «Лефортово», нет полок внутри? Почему не работают новые телевизоры? Почему так некачественно положили плитку? А за шпаклевку или покраску стен я бы руки оторвал. При том, что стоимость ремонта в три раза выше коммерческой цены. Ручек регулятора громкости радио во всех новых камерах изолятора просто нет. На полу пятна краски, цемента и шпаклевки. Стол для двоих, за которым даже одному сидеть тесно.

Вот уже три недели я не могу купить питьевую воду в магазине, потому что он работает один раз в месяц (в отличие от других СИЗО, где каждый день), а в передаче вода запрещена. Записываюсь к врачу – не выводят. Записываюсь к библиотекарю – не приходит. Постоянно нарушается распорядок дня, на подъем приходят когда хотят; обед, ужин могут принести на час позже, иногда и совсем лишают. Унитаз в одном метре от обеденного стола, что не соответствует санитарным правилам. Камера площадью 7,8 квадратных метров, что меньше положенных по закону минимально допустимых четырех квадратных метров на человека.

Адвокат может попасть к арестанту только один раз в две, а то и в три недели, хотя помещений в «Лефортово» в сотни раз больше, чем в других тюрьмах. По Конституции, УПК и 103 ФЗ «О содержании под стражей» они обязаны предоставить свидание с защитником ежедневно. Со склада не выдают вещи. Тупо и нагло отказывают. Например, мою расческу я не могу получить три недели, средство для стирки столько же. Даже ручку я не могу забрать у этих извергов. Книгу УК, УПК, комментарии, мои жалобы и письма также нагло не выдаются. Написал я три заявления Ромашину с просьбой о личной встрече для устранения указанных нарушений – игнорирует.

Хочу привести в пример начальника СИЗО-1 «Матросская тишина» Сергея Поздеева, у которого 2,5 тысячи заключенных, а не 170, как в «Лефортово», и то он тут же приходит и решает все вопросы по мере возможности. Начальник изолятора «Водник» полковник Денис Папуша тоже не позволяет себе так наглеть, как Ромашин, хотя контингент у него в десять раз больше. Все потому, что начальник «Лефортово» — кадровый офицер ФСБ и может позволить себе даже пытки заключенных и прочий беспредел.

Ремонт в новом крыле шел два года!!! Этот перечень работ легко было сделать за 2-3 месяца. До сих пор они пылят и сверлят что-то, а мы дышим этой гадостью. Кроме того, они легко и непринужденно производят работы после отбоя в 22:00.

Когда адвокату все же удается пройти в это логово, то меня перед встречей с ним больше часа обыскивают у входа в кабинет защитника, вытряхивают все документы из файлов, даже носки заставляют снимать, тратя на это драгоценное время редкой встречи с адвокатом. Защитников, кстати, тоже обыскивают с пристрастием.

В новой 65-й камере вид из окна был на девятиэтажку, которая полностью закрывает солнце, но зато можно посмотреть в окна, где течет обычная вольная жизнь. Когда окно было еще открыто, то часто по утрам было видно девушку в лифчике, готовящую на кухне себе завтрак, или курящую женщину на балконе по вечерам.

В «Матросской тишине» напротив окна нашей камеры в соседней пятиэтажке девушка всегда сидела с сигаретой и айфоном на балконе. Ее халат был обычно расстегнут, что вызывало интерес, конечно, у всех мужчин, бурно обсуждавших размер, цвет и качество оголенной части тела. Разумеется, девушка не могла не знать о пристальном внимании к ее персоне, но халат упорно не застегивала.

23 октября 2018. Просто удивительно, как судьи нарушают закон, грязнее и беспринципнее любого преступника. В очередной раз я убедился в этом 23.10.2018, когда меня из СИЗО «Лефортово» внезапно доставили в Мосгорсуд. Повестку судебного заседания я заранее не знал, конечно же, не мог подобрать документы и как-то подготовиться к своей защите. Сначала о необходимости моей доставки сказали в 9:00, потом в 12:00. Я просидел с вещами и в одежде более двух часов, но, не дождавшись, снял верхнюю одежду. По закону подлости через полчаса опять потребовали одеваться, и уже в 15:30 в автозаке я поехал на заседание с неизвестной повесткой.

Судья Комлева Юлия Валерьевна, не моргнув глазом, начала нести различные небылицы о срочности и полной законности ее действий. За 15 минут она приняла решение, необходимое для силовиков.

Мой сосед Фазлиддин Кодиров в этот день также был в Военном суде, где он проходит по уголовному делу о терроризме. Напоминаю, что следователь ГСУ СК РФ Видюков Р.А. еще месяц назад при моем лечении в ФКУЗ «Больница» МСЧ-77 ФСИН РФ угрожал, что снимет меня с лечения и по возвращении в «Лефортово» поселит с узбеком-«террористом» в одной камере, а не вернет к соседу бизнесмену Манаширову. Тогда было несколько публикаций на эту тему: почему следователь должен определять сроки лечения и соседа в камере? Однако оперативное дело ведет московское управление ФСБ, а значит и судьи, и врачи, и тюремщики будут делать то, что им скажут, безоговорочно. Таковы сегодняшние реалии…

Вернувшись в камеру, я быстро поел с Фазлиддином приготовленный им вкусный салат и лег спать в 22:00, как того требует распорядок дня, утвержденный СИЗО. Фазлиддин ложится всегда позднее, потому что любит спать до обеда. Я же «жаворонок», и дома, как и в тюрьме, встаю в 5 утра. У нас с Кодировым никогда не было конфликтов, но каждый вечер я прошу не дотрагиваться до меня, не будить. У него есть привычка толкать меня, когда я засну, чтобы поделиться той или иной новостью. Плюс Фазлид хочет понравиться сотрудникам изолятора, у него уже дело идет к приговору, и любой выговор не даст ему возможности получить условно-досрочное освобождение на зоне, поэтому он не отстаивает свои права, как я. Всегда удивляется, как я не боюсь требовать с тюремщиков соблюдения закона в такой жесткой форме.

В очередной раз я предупредил Кодирова, чтобы не трогал меня, как бы ни просили тюремщики. Раздевшись, я лег на кровать и повернулся лицом к стене. После отбоя пришло несколько сотрудников СИЗО с фельдшером и потребовали разбудить меня через «кормовое» окно в двери. Он сказал им, что я запретил это делать, что «будет конфликт», предложил им дважды передать таблетки мне. Они настояли на том, чтобы он будил меня. Он начал меня толкать, и я в ответ в жесткой, но не грубой форме сказал, чтобы он убрал от меня руки.

Сотрудники изолятора ушли, а через десять минут Кодиров начал кричать, что убьет меня, что сейчас прольется кровь, бить металлической ложкой по двери. Все это время я лежал в кровати раздетый лицом к стене, а через 10-15 минут, когда я повернулся, он начал бросаться на меня с металлической ложкой, повернув ее ко мне заостренной ручкой, как нож. 26-летний Кодиров атлетического телосложения, занимается много лет боевым самбо, выступал на ринге в поединках по боям без правил, сидит по статье 222 УК – «торговля оружием», проходит с подельниками по делу о терроризме, поэтому я воспринял угрозу всерьез. Полагаю, что сотрудники СИЗО по просьбе ФСБ устроили этот спектакль, умышленно предложив Кодирову исполнить роль «возмущенного» за поблажки в наказании или просто использовали его вслепую. На блатном сленге это называется «пресс-хата» и широко используется в изоляторах ФСБ.

Я уже описывал свое двукратное общение в больнице «Матросской тишины» с Малхазом Джавоевым, который, сидя в «Кремлевском централе» 99/1 (фактически филиал «Лефортово»), подвергся нападению арестанта, приведенного следователями с целью выбить признательные показания в убийстве балерины. В результате нападения Малхазу сломали челюсть. Арестант (фамилия известна Джавоеву) уже отправлен на зону, а в качестве дембельского аккорда он исполнил заказ оперативников. Джавоев объявляет голодовку с требованием расследования, но все шито-крыто. В больнице он лежал из-за того, что после операции, выполненной тюремным врачом, челюсть срослась неправильно, и ему требуется еще раз ломать ее.

Я писал несколько заявлений ранее, чтобы расселить меня с Кодировым, указав несколько причин: во-первых, религиозные убеждения, он читает намаз несколько раз в день, в это время нельзя ходить в туалет, раздеваться даже по пояс, не говоря о том, что читает он, как и положено, вслух. Во-вторых, он сидит по особо тяжкой статье, и по 103-му Федеральному закону запрещено содержать в камере лиц с разной степенью тяжести. В-третьих, Кодиров курит, вентиляция плохая, окно закрыто на замок, и в камере регулярно стоит дым. Я уже не говорю о том, что он плохо говорит по-русски, в два раза младше меня, и у нас, конечно, разные интересы. У Фазлиддина много хороших качеств, но мне было бы спокойнее сидеть с другим соседом.

Смешно было смотреть, как Кодиров во время бросания на меня с металлической ложкой переспрашивал у сотрудников ФСИН: “Вы слышали? Вы слышали, как он послал меня? Убью его!” – ревел Фазлиддин, подпрыгивая и размахивая ложкой, как саблей, перед моим лицом. Руководство СИЗО, я уверен, как-то поощряет этого «воина Аллаха» за кавалерийскую атаку на их главного обидчика Шестуна.

Кстати, до меня он сидел две недели с миллиардером Олегом Артушевичем Мкртчаном и тоже ушел с конфликтом. Со мной воевать не так просто, хоть он и профессиональный боец. Если меня не убить, то это может плохо закончиться для любого соперника. Я не включаю «заднюю» и буду биться до конца, готов отразить любую агрессию, и в свои 54 года у меня еще вполне достойная физическая форма, а боевой дух не меньше, чем у узбека-«террориста». Кодиров это сразу увидел по моим глазам, что его размахивания не пугают меня, и я готов защитить себя. Но я не исключаю, что ночью, когда я буду спать и не смогу защититься, он снова нападет на меня и ударит заостренной ложкой.