Кому Путин не указ: раскрыта схема перепродажи рыбных и крабовых квот

Понимание того, что рыбодобыча в России должна развиваться и работать вкупе с рыбопереработкой, пришло к властям еще несколько лет назад. Тогда же правительство решило ограничить повальную перепродажу выделяемых рыбных квот иностранным компаниям, в частности, южнокорейским. В 2012 году разразился скандал, связанный с гонконгским холдингом Pacific Andes, который через подконтрольные российские фирмы и тайные соглашения вылавливал в российских водах сотни тысяч тонн рыбы, уходившие на переработку в Южную Корею. Огромную преступную схему вскрыла ФАС, а вскоре правительство с подачи президента Владимира Путина ограничило права добытчиков с иностранными бенефициарами на вылов российских водных биоресурсов вплоть до аннулирования разрешений на добычу. Однако перепродажа квот никуда не исчезла, а просто ушла чуть глубже под воду. Впрочем, как удалось выяснить «Новой газете», ушли они не очень глубоко.

Куда уплывают крабы

История началась с того, что в редакцию газеты обратился один из жителей Дальнего Востока, рассказавший, как судно GRECE-C под панамским флагом в декабре прошлого года сперва доставило в южнокорейский порт Донгхе 34 тонны краба-стригуна, по большей части погибшего при транспортировке, а потом вернулось в порт Зарубино в Приморье, попутно избавившись от протухшего груза, так как корейцы не пожелали покупать испортившийся улов. Автор обращения предоставил изданию документы, а также фото и видеоматериалы, подтверждающие его рассказ. Также он сообщил, что позже тушки мертвых крабов рыбаки вылавливали в российских водах.

«19 октября 2015 года, в ходе заседания президиума Госсовета России по вопросам развития рыбохозяйственного комплекса, Владимир Путин заявил, что нашу страну не устраивает, когда „в рыбной отрасли расплодились разного рода рантье, использующие наши биоресурсы“. Но наше расследование о том, где, кто, по каким квотам выловил крабов, погибших по дороге в Южную Корею, неожиданно привело к „квотным рантье“, которые, как выяснилось, и не думают сворачивать свою деятельность», — напоминает «Новая».

Проведенное газетой расследование показало, что судно GRECE-C загружалось в Зарубино, а после инцидента с мертвыми крабами снова загрузилось, уже свежими, и направилось в тот же южнокорейский порт. Попавший в руки журналистов «Сертификат здоровья водных животных, экспортируемых из Российской Федерации в Республику Корея» от 2 декабря 2017 года вывел их на приморскую компанию ООО «Примкраб», фигурирующую в документе. Компания была зарегистрирована во Владивостоке 19 июля 2017 года учредителями Глебом Франком и Максимом Воробьевым. Первый является тестем известного своими связями с Путиным миллиардера Геннадия Тимченко, а второй — брат губернатора Подмосковья Андрея Воробьева и сын зампреда Совета Федерации Юрия Воробьева. Оба являются основными владельцами одного из крупнейших в России рыбодобытчиков «Русской рыбопромышленной компании» (РРПК).

По версии автора расследования, Воробьев и Франк использовали «Примкраб» для прикрытия РРПК, чтобы той не пришлось отчитываться об экспорте выловленного для внутреннего рынка краба. Иначе не понятно, зачем вообще понадобилось новое ООО с уставным капиталом в 10 тысяч рублей, при том что во Владивостоке находится интегрированная в РРПК компания «Турниф», недавно получившая право на вылов 2,4 тысячи тонн краба, заплатив за шесть лотов 10,3 млрд явно кредитных рублей. А причиной этой двойной схемы является федеральное законодательство, определявшее краба-стригуна как объект промысла, подлежащий обязательной выгрузке на берег и переработке именно в России. Только 8 февраля в документ внесли правки, исключающие этого краба из списка биоресурсов с обязательной переработкой в России — возможно, эту поправку пролоббировали как раз владельцы РРПК, чтобы больше не прибегать к использованию «Примкраба».

Неподъемные квоты?

По данным «Новой», в 2017 году ОАО «Турниф» не смогло выловить даже трети полученных квот на краба, хотя заплатило за них свыше 10 млрд рублей. По всей видимости, РРПК, контролирующая «Турниф», выступает тем самым «квотным рантье», перепродавая полученные разрешения иностранным компаниям.

«Хотя по отчетности все выглядит вполне прилично. Компании, входящие в РРПК, арендуют рыболовные суда у сторонних судовладельцев, заключая так называемые договоры тайм-чартера. Возможно, по случайному совпадению именно судовладельцы, вылавливающие рыбу, оказываются и покупателями улова, который в портах фиксируется как улов компаний, входящих в РРПК. Фактически это южнокорейские компании. По состоянию на 1 января 2018 года до 49% долей, а то и больше в этих компаниях принадлежат компаниям, зарегистрированным в Южной Корее, и гражданам этой рыболюбивой страны. И уже совсем не удивляет, что все эти компании свой улов, по документам оформленный как приобретенный у компаний, входящих в РРПК, доставляют именно в Южную Корею», — говорится в статье.

В 2015—2016 годах по квотам РРПК в Южную Корею ушла 51 тысяча тонн необработанной рыбы, а в 2017 году объемы выросли и только минтая иностранцы выловили 20 тысяч тонн.

«И очень похоже, что и на крабовом рынке РРПК намерена выступить глобальным рантье. Во всяком случае, этим можно было бы объяснить тот факт, что компания не пожалела денег, задрав цены на аукционе по продаже квот на вылов краба. И прикладывает огромные лоббистские усилия, чтобы переделить рынок», — резюмирует «Новая газета».