Коррупционный прайс в Следственном департаменте МВД — взгляд изнутри

Каков процент честных и коррумпированных следователей и адвокатов? Какую взятку можно получить за бездействие? Сколько стоят незаконные услуги высокопоставленных сотрудников Следственного департамента и Генпрокуратуры? Что нужно сделать, чтобы снизить уровень коррупции в следствии? Об этом и не только рассказал в интервью ПАСМИ следователь центрального аппарата МВД.

Две недели назад «Первое антикоррупционное СМИ» опубликовало интервью с действующим сотрудником Следственного комитета. Он поведал о болевых точках ведомства Александра Бастрыкина и высказал свое видение путей решения проблем следствия. После публикации в редакцию обратился действующий сотрудник другой правоохранительной структуры — Следственного департамента МВД России. Подчиненный Владимира Колокольцева вскрыл коррупционные схемы, которые реализуют рядовые сотрудники и руководство департамента и даже назвал расценки на сомнительные услуги полицейских следователей.

Прикомандированная коррупция

Что сейчас происходит в Следственном департаменте, насколько он эффективно работает, насколько функционал соответствует реальности?

Функционал конечно же соответствует, без этого никак. В Центральном аппарате расследуются наиболее резонансные дела. Мелких дел там уже и не было в последнее время. Например, расследуется какое-либо уголовное дело в одном из следственных подразделений какого-либо округа Москвы. Руководство может забрать данное дело вместе со следователем.

А почему их забирают? Потому что там коррупционная составляющая?

Конечно, не без этого. Обосновывают это большим общественным резонансом, большое объемное дело, а по факту получается — просто на уровне центрального аппарата, под давлением все это проще решать.

А инициатива откуда исходит? Сверху?

Все зацикливается не только на уровне центрального аппарата нашего департамента , в большей степени — по оперативной линии. То есть, инициатором может быть какой-нибудь руководитель ГУЭБиПК, например. Типа, сопротивление оказывают в округах, давай на уровень Следственного департамента заберем вместе со следователем. Следователь приходит, и здесь все это затихает.

Можете привести примеры?

Не будем называть конкретных фамилий. Вот такой пример приведу, я правда не помню, какую он должность сейчас занимает в ГУЭБиПК, был один из руководителей одного из управлений. Он специально «вытянул» одного из руководителей следственного подразделения ближайшего с Москвой региона на должность следователя следственной части. Всем было понятно, что его сюда «вытянули» под свои реализации, под свои материалы. Очевидно, для того, чтобы на уровне департамента решать свои коррупционные вопросы.

Часто обращаются, как говорится, решить вопрос?

Это обращения знакомых лиц, с которыми раньше как-то контактировал. Это всё стандартно, ничего нового. Кто-то из коллег обратился, адвокатский корпус в меньшей степени. Если ты работал с людьми, естественно, тебе там доверяют. Но доверяют уже меньше. То есть, если появляется Вася Батарейкин, которого ты второй раз видишь, и сразу же просит какие-то там моменты и предлагает решить…  Раньше люди велись на это, сейчас — конечно же, нет. Стало опасно, общаются только с доверенными лицами.

А как дела забирают? Начальника же нельзя обойти?

Как без начальника — конечно, он в курсе. Но надо понимать, что в этой схеме может присутствовать и более широкий круг людей, например, сотрудники Контрольно-методического управления. Из региона дело может попасть через изучение следственной части управления, или через КМУ, которое тоже расследует дела. Следователь КМУ изучает дело, пишет докладную записку: дело целесообразно расследовать в следственной части департамента, там большой резонанс, в регионе не справляются. Картина существенно не изменилась.

Письмо счастья за 100 тысяч долларов

Просто сузился сектор входящих и удорожание произошло?

В процентах — точно. Вообще тарификации как таковой нет, всё индивидуально. Всё зависит от доказательной базы, которая собрана на данный момент. На запросах департамента при отработке контрагентов по обнальной теме, требуя предоставить необходимые документы о финансово-хозяйственной деятельности организации, можно заработать порядка 100 тысяч долларов. Запрос по большей части делается наугад. Например: по банковской выписке «выбили» 20-300 организаций, во все организации делается веерная рассылка данных «писем счастья». Рассылаешь и сидишь, ждешь. Через некоторое время прибежал человек. Видишь выводы — не докажешь никаким образом преступную составляющую, да и времени нет, но раз он прибежал сам — давай «соточку»… Обычно прибегает кто-нибудь знакомый. Большинство как делает — я лучше отдам, но лучше бы меня не трогали. А по факту он не понимает, что он деньги отдает просто так, и никто «копать» и не собирался.  Сейчас любой следователь хочет «срубить», но ничего не хочет за это делать. Удивительно.

А по изменению квалификации?

Здесь в большей степени индивидуально. Любой следак хочет минимизировать свою работу. Он может взять, но, в большей степени, чтобы вообще не трогать. За основополагающие решения по делам, таким как переквалификация, изменение меры пресечения, вряд ли кто будет деньги брать.  Прекратить уголовное преследование уже невозможно. Такие серьезные процессуальные решения уже не принимаются на уровне следствия, это прошлый век.

А еще у следователя какие возможности — обыски, выемки?

Как правило — работа с оперативным подразделением, с теми, кто подготавливал материал к возбуждению дела и его сопровождает. Следователь в любом случае работает с опером. Ты же не идиот, чтобы себе всё схапнуть. Ты понимаешь, что должен отщипнуть кусок оперу. На уровне департамента это между ними делится пополам, чтобы не было недомолвок.

Они должны быть в курсе:
— президент России Владимир Путин
— глава администрации президента Антон Вайно
— спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко
— председатель Госдумы Вячеслав Володин
— генпрокурор Юрий Чайка
— директор ФСБ Александр Бортников
— глава МВД Владимир Колокольцев
— председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев

Получается вести объективное и всестороннее расследование?

Получается, просто все понимают, насколько объемны эти дела.  Положительный результат для любого следователя — это направленное в суд дело. Если для Центрального аппарата не было как таковой статистики, с 2011 года она началась: на совещаниях начали ставить планирование окончания.

Это плохо или хорошо — планирование?

Тут палка о двух концах. Плохо, потому что следователь стал меньше внимания обращать на качество расследования в части привлечения большего круга лиц, количества эпизодов преступлений. Плохо, потому что ты понимаешь, что тебе нужно в этом месяце закончить дело, нет времени, чтобы его расширять, проводить дополнительные мероприятия. Ты выделяешь какие-то эпизоды и отправляешь дело в суд. А остаток дела — у тебя нет времени с ним возиться. То есть ты просто «висяк» этот скидываешь в регион, и там он погибает. А хорошо, потому что тебе не дают дело заволокитить. Раньше дела расследовались годами, а теперь тебе через полгода-год его в суд направить. Хотя ты и так это понимаешь.

Неподкупное меньшинство

Какое количество честных следователей, которые ни при каких условиях не возьмут денег?

Такие остались. Их остаточно много, примерно, процентов 20 из Следственного департамента. А остальные 80 процентов — они прямо не будут просить и вымогать, они ждут и никогда не откажутся от заманчивых предложений.

А есть ли элитарные группы в 80%? Которые занимаются только «решалами»?

При прошлом начальнике СД Александре Савенкове работал «карманный следователь» — приходил материал, и он поручался именно ему. То есть, если приходили и говорили, например, что «по этому банку провести работу» — возбуждались дела и отдавались именно этому следователю.

Сколько таких следователей, какая их доля?

Про некоторые отделы, например, управление по наркотикам и третий отдел первого управления управления следственной части, я могу сказать — там «работяги», у них реально не на чем «заработать». Первый и второй отделы первого управления, которые экономику расследуют — есть один-два человека (всего их там порядка 15).

То есть это 20% честных, 75% — готовых фифти-фифти, и 5% приближенных — «отрабатывающих на потоке»?

Да. Примерно один-два в каждом отделе. Но с каждым годом это становится все более завуалированным. Есть явные вещи как следователь при Савенкове, и есть уже неявные.

А есть современные примеры?

Надо отметить, что с приходом нового руководителя состав подчиненных ротируется. Пришел Александр Романов, тут же появился под Романовым начальник КМУ Дмитрий Кокошин. То есть, Романов — бывший начальник ГСУ Петербурга, Кокошин — его зам в Питере. Соответственно, он курирует все регионы, здесь все свое, никто не сольет инфу. Тот же Андрей Мецгер — бывший начальник Следственного управления ЦАО, сейчас начальник второго отдела первого управления Следственного департамента. Он еще при Алексее Аничине был в СД начальником наркоманского отдела, и его выкинули оттуда. Он уходил на Вологду начальником Следственного управления, потом приехал в ЦАО, его вытащили, сейчас опять вернулся в Департамент. И он подогнал под себя из Вологды следователя, потом взял из ЦАО одну или двух девчонок. Берут не за ум в данном случае, а чтобы были какие-то карманные моменты. Ты притаскиваешь следователя из Вологды, даешь ей возможность вырасти, конечно, она сделает все для тебя.

Но реально есть много следователей — компетентные, профессиональные, матерые, которые работают в СД длительное время, но карьерный рост у них не складывается. Зато на руководящие должности управления назначают людей из регионов, вот в третьем отделе начальником назначили заместителя начальника ГСУ Саратовской области Дмитрия Саранцева.

А в первом отделе такая же история?

Начальником первого отдела был Сергей Шнайдерман, тоже из Саратова, он при Савенкове приехал. Он поработал и сейчас уехал начальником ГСУ Саратова. Я к тому, что внутри следственной части тебе не дадут расти. Почему люди уходят? Они понимают, что перерастают свои должности, они стоят на одном месте. Стагнация — они достигли как следователи всего, им психологически уже не интересно. В департаменте они реализовались как следователи, осуществили свою мечту, отправили резонансные крупные дела, например, по 210-й статье — это преступное сообщество, другие значимые составы.

Это серьезная проблема. Когда добросовестные сотрудники  за десятилетия вырастают до профессионалов, их нужно ставить на руководящие должности, но вместо них ставят своих и менее компетентных.

Руководителями назначают тех, кто всю жизнь был руководителем, с первого курса института. Но как ты можешь быть руководителем, если ты не знаешь, как дела расследовать? По-моему, нужно всегда давать возможность руководить в том отделе, где человек вырос, получать опыт управленческий. Или направлять в субъект, где ты свой опыт передашь, и вся следственная часть станет более грамотной. У меня следователь был длительное время прикомандирован, я понимал, что он грамотный, профессиональный, ответственный сотрудник, что в свой регион он не вернется, я за него ходатайствовал, он сейчас работает в Москве. Тоже следователем, но, по крайней мере, это уровень другой, чем у себя в далеком регионе. Получает опыт, дальше совершенствуется, так почему это нельзя было сделать на уровне департамента? Сергей Мурашов и Олег Сильченко — кажется, единственные исключения за последние 10 лет. И то они замначальника отдела только. А в целом, все равно кто, лишь бы свои.

Миллион с прокурором без протокола

Теперь по глобальным делам, которые решаются на уровне руководства.

Следователь не возьмет на себя ответственность принимать глобальные решения, он попадет. В данном случае он лучше не возьмет, но будет исполнять указания. И когда мутят, как правило, следак вообще не в теме. Было бы глупо включать следака, это лишнее звено для утечки информации, пусть только догадывается.

Второй тип зарабатывания — через указания руководителя?

Да. Но 90% следаков не в теме — ему указание поступило, прокуратура обоснует. Тебе представят медицинские документы, тебе все сделают. То есть, ты в принципе можешь принять законное решение, и ты, естественно, это сделаешь. Квалификацию поменяют. Например, ты пришел на заслушивание к руководителю департамента — есть замглавы, который курирует нашу следственную часть — Александр Краковский. Заслушивание устраивается с оперативным подразделением или с прокуратурой — смотря с кем обсуждается проблематика. Слушаем следователя — он говорит, доказательства такие и такие. А дальше вдруг у надзирающего прокурора возникает противоположная точка зрения, и ее поддерживает, естественно, начальник отдела. Это не оформляется как протокол заслушивания. Это переходит на уровень беседы. А в случае чего скажут — следак так решил. И ты не сможешь ничего сделать. Там начальник управления — это генерал-лейтенант, это совсем другой уровень.

То есть, следователь может попасть?

Как таковых подстав следаков не было. Это скорее информационный пресс, потому что очень часто пишут по нашим делам в СМИ. Следователя не то чтобы прикрывают — просто не реагируют, потому что подчиненные генпрокурора Юрия Чайки это решение лоббировали изначально.

Зарабатывают не только следователи, но и руководство Следственного департамента и Генеральной прокуратуры. Прекратить дело, выпустить или взять под стражу?…

Я не помню, чтобы были решения о прекращении. Скорее всего, это будет направление дела куда-нибудь в регион. А дальше — уже похоронится. Или же на стадии реализации просто возбуждали дело не в отношении лиц, а по факту, чтобы до момента предъявления обвинения можно было решать какие-то вопросы. Все между собой общаются, звучат суммы, на этом уровне — миллионы долларов. Меньше никто не будет разговаривать.

Изменять меру пресечения — нет такой практики. Ты ведь каким-то образом ее избрал, ходатайствовал перед судом. А тут ты туда придешь и «включишь заднюю»? Это же сразу привлечет внимание всех контролирующих органов, если, конечно, это не согласовано.  Потому что без прокуратуры ты этот вопрос никогда не решишь, если у тебя там нет близких отношений или указания сверху. Это все решается там. Следак может урвать только там, где не надо принимать кардинальных решений.

Какой процент дел происходит с коррупционной составляющей?

Если взять наш первый-второй отдел — экономику — можно говорить, что все дела такие, на чем можно заработать. Дела имеют большой общественный резонанс, и все фигуранты крупные. Один отдел банковский, другой просто — общая экономика. Название формальное. Расследуют всю экономику независимо от специализации.

Роль ФСБ такая же, как и руководства?

ФСБ и «решатели» — только с прокурорскими. Все решается на уровне руководства.

Нагрузка, зарплата и пенсия

Есть проблемы с оснащением?

Вообще никаких. Уровень такой, как и должен быть. Прикомандированные работают в ужасных условиях, это да. Штукатурка сыпется с потолка, но они сейчас ремонт там собираются делать. Туда ездят адвокаты, стыдно. Кабинеты прикомандированных сотрудников очень маленькие — за спиной у него заканчивается кабинет. Тут сидят два следака и еще три адвоката пришли… Старые кабинеты, катакомбы такие… А штатные следователи сидят по одному, все идеально с технической точки зрения. Есть специальное управление по обеспечению деятельности органов предварительного расследования. Короче, все круто.

Какие еще есть проблемы серьезные?

Я прочитал на ПАСМИ про медицинские проблемы и страховку. И вспомнил: недавно было письмо-разъяснение от главы Следственного комитета Александра Бастрыкина о том, что у нас медицинское обеспечение за счет государства.  То есть, мы прикреплены к ведомственной поликлинике и обязаны обслуживаться только там. Кроме этого, у всех есть полис обязательного медицинского страхования. Оказывается, использовать данный полис и обслуживаться в обычных городских больницах нельзя. Бастрыкин пишет о том, что в случае установления фактов обращения сотрудников по ОМС надо проводить проверку и возбуждать дела по мошенничеству в сфере страхования. Намекая, что двойное страхование происходит: на тебя выделяет деньги государство, а тут еще бесплатно лечишься.  Кажется, даже были уже реально уголовные дела.

Ведомственные поликлиники — в части диспансеризации мне этого достаточно. Я каждый год хожу. Что касается серьезных моментов, я туда не буду обращаться. Например, у коллеги было серьезное заболевание, он понимал, что не пойдет в ведомственную, потому что хирург будет на живую резать. Нашел знакомого и прооперировался в обычной городской поликлинике. Ему проще так: здоровье — это единственное, что у нас остается.

Как зарплата?

Зарплата Центрального аппарата, если брать по сравнению с землей — нормальная, но понятно, что не шикуем. Следователи следственной части в среднем получают от 75 до 90 тысяч. Зависит от стажа, должности, опыта, наград. Я получаю на руки с уплатой налогов около 80 тысяч.

Это нормально? Что нужно сделать, чтобы сотрудники не уходили в адвокатуру на 300 тысяч?

Они не уходят на такие деньги. Они уходят, образно говоря, на 150 тысяч. В основной массе, они даже 150 не получают. У меня вообще сомнение, нужны ли они вообще на рынке юридических услуг?

То есть компетентность адвоката не востребована, потому что он против этой коррупционной машины не сможет сработать?

Это одна сторона медали. Есть юридическое сообщество, которое зарабатывает деньги честно. Честных адвокатов, думаю, процентов 10, остальные «решальщики» — посреднический институт в получении взятки. Их всегда было много. Мне кажется, раньше было вообще 100%. Это сейчас стали сталкиваться с людьми, которые оказывают юридическую помощь строго в рамках закона, чтобы не портить себе репутацию.  А раньше вообще все «решалось». Силовиков немного «прессанули» — это раз, это освещается в СМИ. Государство встает на защиту бизнеса. И стали формироваться нормальные институты. Политика государственная переламывается постепенно. И я говорю не только о российских, но и о зарубежных компаниях, которые вообще не привыкли работать в числе 90%. Им нужно честно, потому что инвестиции вкладываются. И они будут обращать внимание только на эти 10%. Они будут смотреть рейтинги, читать отзывы, обращаться.

Как с нагрузкой в центральном аппарате?

Нагрузка на центральный аппарат сейчас очень большая. Даже у одного следователя бывает по шесть дел, что для уровня центрального аппарата очень много. Невозможно, даже если у тебя работает группа. Качество страдает очень сильно. И это не только вопрос нехватки кадров — это еще и вопрос статистики. С каждым годом растет количество уголовных дел, которые нужно направить за год в суд. Я бы как начальник отдела такое запретил — ну какие 5-6 дел, вы что? Надо отправлять дела в регионы, нельзя следователя Центрального аппарата превращать в районного следователя. Он всегда был элитой, здесь всегда работали самые знающие люди. Когда под эти 5–6 дел нанимают с районов, они и превращают уровень в районный.

Что нужно сделать, чтобы решить эти проблемы?

Нужно дать возможность расти и развиваться сотрудникам, которые имеют колоссальный опыт в расследовании, а не по признаку «свой, но некомпетентный». У нас большое количество прикомандированных, просто вал, ведь любой следователь Центрального аппарата видит, кто толковый. И дела надо фильтровать — только федерального уровня. Или — увеличение штата.

И третье — это увеличение социального обеспечения, зарплат?

Да. И пенсионного обеспечения. Сотрудники, уходящие на пенсию с должности следователя следственной части СД, с опытом работы 20 лет получают около 25 тыс. рублей. А равнозначный сотрудник СК РФ, как я слышал, получает около 45 тыс. рублей. Немного несправедливо, правда? При том, что, на мой взгляд, следователи МВД более профессиональны, расследуют гораздо больший объем уголовных дел, по разным категориям (согласно УПК РФ в несколько раз больше составов), что делает их более разносторонними. У следователей СК РФ более ограниченные категории уголовных дел. Все следователи это видят и знают, поэтому следователям МВД не внушает оптимизма такая пенсионная перспектива.

Сообщить о коррупции в Следственном департаменте МВД или Генеральной прокуратуре, других правоохранительных органах можно на специальном разделе сайта ПАСМИ.