Судебная система в России развивается по пути регресса

Бывшего губернатора Сахалина Александра Хорошавина за взятки приговорили к 13 годам колонии, его коллегу из Кировской области Никиту Белых суд отправил за решетку на восемь лет, как и экс-министра экономики Алексея Улюкаева, которого также признали виновным в коррупции. Все трое осужденных заявляли и заявляют о своей невиновности, называя свои уголовные дела сфабрикованными или же результатом провокации со стороны правоохранительных органов. И если об их невиновности можно спорить, то в фабрикации процессов, если понимать это как однотипную штамповку приговоров, сомневаться не приходится — предсказуемый итог, примат доводов следствия и прокуратуры над доказательствами стороны защиты и показательно строгое наказание. Система стремится к «оптимизации» процесса, чтобы ни один человек, так или иначе попавший под следствие, буквально не ушел безнаказанным — ведь не зря же работали следователи, не зря же трудились прокуроры и судьи? Издание Republic проанализировало динамику превращения судов в карательный механизм, вступивший в симбиоз с правоохранительными органами, и попыталось выделить ее причины.

Казнить нельзя помиловать

В глобальном Рейтинге верховенства права (Rule of Law Index) Россия занимает 89-е место среди 113 стран. Значительное влияние на такую позицию оказывает почти 100-процентный обвинительный исход любого уголовного дела, попавшего в суд. Мировой или районный судья за семь лет может рассмотреть в среднем около 500 приговоров и лишь один из них будет оправдательный, подсчитали в Институте проблем правоприменения.

«Правосудие в российских судах функционирует таким образом, что вероятность быть оправданным настолько мала, что можно говорить о том, что виновность человека определяется почти со стопроцентной вероятностью на более ранних этапах уголовного преследования», — писали авторы доклада.

Но даже если подсудимому повезло выйти сухим из воды (проведя год или два в СИЗО), то оправдательный приговор может быть оспорен прокуратурой — это удастся в трети случаев. А вот на отмену обвинительного приговора приходится лишь три шанса из ста.

Кадры решают все

В качестве примера абсурдности российской судебной системы Republic привел цитату президента Владимира Путина, сказанную им на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека. В руки президента попало постановление суда в Липецкой области, касающееся конфликта между двумя местными предпринимателями и зампредседателя областного суда.

«Совершил преступление путем написания заявления в Липецкую областную прокуратуру. От таких вещей, когда я смотрю, у меня просто волосы оставшиеся дыбом встают. Что это такое? Вы совсем с ума сошли, что ли? Просто удивительно», — отреагировал Путин, впрочем, без серьезных последствий для «сумасшедших».

Суд, сросшийся с прокуратурой и следствием, может признать преступлением что угодно, невзирая на доводы адвокатов и отсутствие улик. Как говорится, просто из солидарности с коллегами.

«Оправдательный приговор – чудовищное происшествие. Оправдать человека – значит ударить по своему приятелю – прокурору, следователю. А судья с ним вместе водку пьет, на охоту ходит», – так прокомментировал абсурдное решение профессор факультета права ВШЭ Сергей Пашин.

И судьи не видят в таких случаях ничего предосудительного, потому что для них это норма, которая постоянно перед глазами, которой придерживаются старшие товарищи. По статистике, 45% представителей судейского корпуса в России получили юридическое образование заочно (!). Значительная часть пришла в судьи из правоохранительных органов — прокуратуры и Следственного комитета. То есть сперва они готовят дела для судей, которые поддержат их обвинение, а потом сами становятся судьями и принимают эстафетную палочку.

Но большинство судей (68%) составляют выходцы из аппарата суда, в основном, женщины от 30 лет.

«„Девочки“ – так судьи часто называют своих помощников. Они проделывают огромный объем утомительной работы, связанной с бюрократическими аспектами повседневного функционирования суда. Как говорит бывший председатель суда, „50% работы суда – это не осуществление правосудия судьями, а работа секретарей, помощников и канцелярии суда“», — пишет Republic.

Если в 1997 году таких судейских клерков среди судей было не более 11%, то к 2014 году их количество выросло втрое, а сейчас они занимают больше половины мест. Место судьи вполне можно назвать хлебным — можно не только торговать приговорами (читайте в материале ПАСМИ), но и рано выйти на пенсию с выплатой около 70 тысяч рублей, не считая надбавок. Зарплаты федеральных судей и вовсе переваливают за 150—200 тысяч.

Уничтожение присяжных

Суды с участием присяжных показывают намного более справедливую статистику — в 2016 году ими было вынесено 14,3% оправдательных приговоров от общего количества рассмотренных дел. Но дел этих немного — около 0,1% от всей массы. К тому же их полномочия постоянно пытаются урезать: то сократят количество членов суда присяжных, то ограничат круг рассмотрения дел.

Видимо, власти невыгодно, когда запрос на желаемый приговор нельзя просто спустить нужному человеку в мантии, который его исполнит.

Признайся, а то хуже будет

В России растет количество уголовных дел, в которых один или несколько обвиняемых заключают сделку со следствием и просят об особом порядке рассмотрения своего дела. При таком порядке обвиняемому не могут назначить больше двух третей от максимального наказания, зато всем остальным, против кого «сдавшийся» свидетельствует в рамках заключенной сделки, суд выдает по полной.

«Особый порядок – это когда обвиняемый, зная, что быть оправданным в российском суде не легче, чем сорвать джекпот, обреченно соглашается с выводами следствия и признает себя виновным. Судья умывает руки, вынося решение без разбирательства и исследования доказательств виновности», — говорится в материале Republic.

Такое состояние дел развращает и следствие, и судей, которым выгодней не установить справедливость, а выбить из обвиняемого признание. Но даже если человек свою вину не признает, это ничего не меняет. Сама власть в стране не имеет стимула что-то менять в судебной системе. Об этом говорит и то, что Путин назначил на пост председателя Конституционного суда 74-летнего Валерия Зорькина — в пятый раз. Система закостенела и медленно деградирует.

«Ни у кого не должно быть сомнений в порядочности и независимости судей», — сказал Путин по поводу возможных изменений, анонсированных им в честь 95-летия Верховного суда. Однако сомнения есть.