Галина Тарасова: Сотрудники ГУЭБиПК стали жертвами противостояния Генпрокуратуры с СКР и ФСБ

«Голубое лобби» и клановость. Непрофессионализм и стукачество. Подделка документов и пьяные ДТП. Об этих и многих других неприглядных явлениях, царящих сегодня в Генеральной прокуратуре в эксклюзивном интервью «Первому Антикоррупционному СМИ» рассказала бывший старший прокурор управления по надзору за расследованием особо важных дел ГП РФ Галина Тарасова.

 Продолжение. Первую часть читайте здесь

– Давить на меня было бесполезно, к числу гибких и гнущихся прокуроров я  никогда не относилась. Но попытки помешать моей работе были и неоднократно.

Возникали ситуации, когда приходилось защищать уголовное дело от такого вмешательства. Подобную борьбу мне пришлось вести за дело о хищениях при поставках металла на завод «ЗиО-Подольск» для изготовления комплектующих для строительства атомных электростанций. В деле фигурировали значительные денежные потоки.  Заинтересованные сотрудники Генпрокуратуры  предпринимали действия, чтобы добиться отмены постановлений о возбуждении уголовных дел по дополнительно выявленным эпизодам хищений. Пытались они также добиться освобождения обвиняемых. Кроме того, неделями удерживались материалы, предоставленные следствием, по которым прокурорская работа была уже проделана.  Благодаря усилиям, как следователя, так и моим, эти старания успехом не увенчались, после чего дело передали в надзор другому прокурору. Я подавала рапорт на имя генпрокурора, где просила провести проверку действий определенных сотрудников надзорного органа на наличие коррупционной составляющей. Однако о судьбе этого рапорта мне до сих пор ничего не известно.

Вы также надзирали за нашумевшим «делом Сергея Магнитского». Наверняка вы обнаружили там массу нарушений?

– Это дело попало ко мне в надзор после почти двухлетней волокиты. «Заинтересованный» сотрудник Генпрокуратуры под различными предлогами не согласовывал инициированное мною внесение в следственный орган требования об устранении волокиты. В своих указаниях он дофантазировался до необходимости исчисления среднего арифметического количества следственных действий в неделю за предыдущие два года, хотя  волокита по делу была очевидна.

Во время моего отпуска дело по обвинению заместителя начальника медицинской части СИЗО Дмитрия Кратова в халатности, повлекшей смерть Магнитского, недостаточно тщательно расследованное и подлежавшее возвращению следствию,  было направлено в суд, который оправдал обвиняемого. И такие примеры можно приводить десятками.

Дело «игорных прокуроров» наделало много шума, нанеся репутационный удар по ГП. Какая обстановка была на тот момент в ГП, что по этому поводу говорил генпрокурор? Какова на этот счет Ваша личная точка зрения?

–- Обстановка была нервозная. Руководство Генпрокуратуры сразу и однозначно встало на защиту  прокуроров, обвиненных в покровительстве за взятки нелегальному игорному бизнесу в Подмосковье. Состоялась пресс-конференция в их защиту. Правда, ее проведение было поручено должностным лицам уровня начальников управлений. Полагаю, что, если бы не возмущение общественности, не массовые публикации в СМИ, все подмосковные прокуроры, оказавшиеся участниками этой ситуации, преспокойно продолжили бы работать на своих должностях.

Дело «подмосковных прокуроров» спровоцировало цепную реакцию укрываемой противоправной деятельности в Генпрокуратуре, дав дополнительную уверенность в безнаказанности прокуроров.

Генпрокуратурой озвучивается позиция, что доказательств против «подмосковных прокуроров» нет.

–То, что доказательства есть и их вполне достаточно, факт очевидный. Целая серия сведений об этих доказательствах была опубликована в средствах массовой информации, в том числе интервью фигурантов по делу.  Из них следует, что «подмосковных прокуроров» изобличали Иван Назаров, организовавший нелегальный бизнес, бывший заместитель прокурора Московской области Станислав Буянский, глава Серпуховского района Подмосковья Александр Шестун, отдельные из прокуроров признали вину и изобличали коллег.

– Доводы Генпрокуратуры о том, что не обнаружены деньги, являвшиеся предметом взятки, рассчитаны на лиц, не владеющих информацией или юридическими познаниями. Назаров заявил журналистам, что оплачивал банкет в Крокус-Сити-Холле в честь юбилея Александра  Игнатенко и путешествия прокуроров. Сбор документальных оперативно-следственных доказательств того, что, кем, для кого и в каких суммах оплачивалось, труда не составляет. С юридической точки зрения оплата банкетов, путешествий, услуг  является взяткой.

– Утверждения, что признания по делу могли быть следствием психологического воздействия самого факта содержания признавшихся  под стражей, несостоятельны. Организаторы нелегального игорного бизнеса и прокуроры далеко не изнеженные существа, чтобы из-за содержания под стражей признаваться в том, чего не делали. Да и показания явно давались в присутствии защитников.  Кроме того, в качестве психологического фактора, повлиявшего на последующий отказ кого-либо из прокуроров от показаний или изменение их, могут рассматриваться воспрепятствование Генпрокуратуры в направлении дел против прокуроров в суд и заявления  о недоказанности их вины. В этом случае отказ или изменение показаний должны оцениваться критически.

– Доводы о внесении прокурорами актов прокурорского реагирования, направленных на пресечение нелегального игорного бизнеса, не опровергают того, что он беспрепятственно продолжал существовать на поднадзорных им территориях. А показатели по актам прокурорского реагирования могли оформляться для отчетности.

– Если следствие что-то и недоработало, то, скорее всего, проверку версии о возможной взаимосвязи подмосковных прокуроров и их адвокатов с отдельными надзиравшими за делом прокурорами Генпрокуратуры, проверку возможности получения от них консультаций по противодействию следствию и целесообразности отъезда Игнатенко за границу, возможности содействия в этом отъезде.

В последнее время много говорят о проблема взаимодействия между СКР, МВД, ФСБ и судами. С чем, по Вашему, это может быть связано?

– Ситуация противостояния между Генпрокуратурой в тандеме с МВД, с одной стороны, и СКР в тандеме с  ФСБ, с другой стороны, общеизвестна. Причем в противостоянии заинтересованы вполне конкретные руководящие чины. Для целого ряда профессиональных и добросовестных рядовых работников проблем во взаимодействии нет, поскольку их не может быть там, где люди осознают, что в целом делают общее дело, ставя перед собой задачи привлечения к ответственности виновных в совершении преступлений и защиты потерпевших.

–- В настоящее время противостояние развивается преимущественно по инициативе должностных лиц Генпрокуратуры и МВД, считающих недостаточными или ущемленными свои властные полномочия и степень влияния.

– Очередным раундом этого противостояния стали недавние аресты сотрудников ГУЭБиПК МВД, которые СМИ связывают с организацией ими провокации получения взятки против сотрудника ФСБ.

Есть все основания считать, что это проявление продолжающейся скрытой войны из-за дела «подмосковных прокуроров», в рамках которого были арестованы сотрудники прокуратуры и МВД по обвинению в получении взяток за покровительство нелегальному игорному бизнесу в Московской области. Генпрокуратура не только препятствовала возбуждению и направлению в суд уголовных дел против прокуроров и сотрудников МВД, но и пыталась обеспечить встречное возбуждение уголовных дел против следователей СКР и оперативников ФСБ, осуществлявших оперативную разработку и сопровождение уголовных дел против прокуроров и сотрудников МВД. Общеизвестно, что для этого Генпрокуратурой направлялись в СКР материалы, по которым могли возбудить дело. Однако СКР это проигнорировал. Поскольку Генпрокуратура не располагает широкими возможностями для сбора либо фабрикования компрометирующих материалов в отношении оперативных сотрудников ФСБ, которых было бы достаточно для возбуждения уголовных дел, к выполнению этой задачи вполне могли привлечь соратников из МВД, что и могло породить ситуацию с неудачной провокацией взятки и последующими арестами сотрудников МВД.

Со своей стороны Генпрокуратура последнее время активно лоббирует возвращение прокурорам полномочий по возбуждению и прекращению уголовных дел, аргументируя это благими намерениями заботы об обеспечении прав граждан. В действительности за этим стоит стремление получить реальные процессуальные рычаги для того, чтобы покончить с делами «подмосковных прокуроров», прекратив их, и наказать следователей СК и оперативников ФСБ, возбудив, наконец, против них уголовные дела.

– Этому противостоянию не будет предела, пока не будет решен вопрос с конкретными личностями из числа руководящих чинов, заинтересованными в разрешении подобных конфликтных ситуаций в свою пользу или  в пользу группировок, которым они оказывают покровительство.

– По вопросу взаимодействия с судами очевидной является проблема незаконного вмешательства Генпрокуратуры в целом ряде случаев в своих интересах в осуществление правосудия путем использования «телефонного права» и «административного ресурса». Имеются вполне конкретные судебные документы, подтверждающие нарушения закона вплоть до служебных подлогов в рамках «заказного правосудия» для Генпрокуратуры.

МАРИНА ИЛЬИНА