Лидия Игнатенко: «Мой муж стал средством давления на Олега Санзяпова»
Первое Антикоррупционное СМИ продолжает разбираться в истории, произошедшей в ООО «Кубанский сахар». Эта компания на протяжении долгого времени являлась основным поставщиком сахара-сырца для большинства сахарных заводов Кубани. А в кризисные для сахарной отрасли времена взяла на себя обязательства по инвестированию нескольких крупных заводов.
ПАСМИ уже писало о том, что как в результате конфликта интересов между ООО «Кубанский сахар» и концерном «Покровский» компания Олега Санзяпова практически прекратила свое существование, а её руководитель стал фигурантом нескольких уголовных дел. Но отнять у Санзяпова дело, которому он посвятил жизнь, и сделать из него преступника руководителю «Покровского» Андрею Коровайко показалось явно недостаточным. Жертвами это противостояния стали исполнительный директор «Кубанского сахара» Ольга Благовещенская, представитель компании-партнера Сиваков, а также Павел Игнатенко — директор Каневского сахарного, который в свое время Олег Санзяпов взял под крыло. Сегодня все эти люди находятся под следствием.
О том, как Павел Игнатенко оказался втянутым в этот конфликт, об истории уголовного дела и о психологическом давлении на его семью в интервью ПАСМИ рассказала его супруга Лидия Борисовна, поскольку самому экс-директору в условиях домашнего ареста запрещено общаться с представителями прессы.
ПАСМИ: Лидия Борисовна, расскажите, как ваш супруг попал на Каневской сахарный завод и как долго он там проработал?
Л.И.: Павел Николаевич пришел работать на этот завод в 2012 году. Завод находится в станице Стародеревянковская Каневского района, а мы проживаем в городе Курганинск, это находится за 250 км, поэтому в сезон переработки сахара муж приезжал домой примерно раз в две недели. Работа ему очень нравилась. Он давно мечтал попасть именно на это завод, потому что еще с Светских времен он считался одним из самых лучших.
Павел «болел» своей работой. Его родители были «сахарщиками», и в семье было обычным делом дома, за столом, вместо домашних проблем разбираться в вопросах сахарного завода. До того, как оказаться на Каневском заводе, муж работал техническим директором на Лабинском сахарном заводе. Но с декабря 2011 года положение на этом заводе ухудшилось настолько, что большинству сотрудников пришлось уволиться, завод практически встал. Муж стал искать выход из положения, разместил резюме в интернете, стал спрашивать о работе знакомых. В феврале 2012 года он получил предложение трудоустроиться на Каневской сахарный завод на должность технического директора. Но в этой должности он проработал не долго, пару месяцев, после чего перешел на пост генерального директора.
ПАСМИ: Муж рассказывал вам о том, что происходит на заводе? Перед тем как на него завели уголовное дело, он рассказывал вам о проблемах на работе?
Л.И.: Он старался не рассказывать мне проблемах на работе, но я стала замечать, что он возвращается домой в плохом настроении, подавленный. А потом (это было в декабре 2012 года) к нам домой приехали незнакомые люди. Нас с мужем в это время не было дома, была только моя мама. По её словам, к нам приходили трое молодых людей, около 30-35 лет. Одеты они были в гражданскую форму и не представились. Они спрашивали моего мужа, а когда узнали, что его нет, попросили ему передать (дословно): «Пусть Игнатенко уйдет с поста директора Каневского сахарного завода, иначе он не будет дышать». По словам мамы, это было в районе 12 часов ночи.
ПАСМИ: Что произошло потом? Вы узнали, кто эти люди и приходили ли они к вам снова?
Л.И.: В тот же день муж поехал на завод и узнал, что новый совет директоров отстранил его от должности. Он приехал домой «черный» и признался, что в отношении него возбуждено уловное дело по факту превышения должностных полномочий.
Изначально делом занимался следователь Якубенко, а потом дело передали следователю СО МВД по западному округу города Краснодара Завьялову. Уже после первого допроса Павел сказал мне: «Я им сто лет не нужен», ему об этом сам следователь сказал, также он проговорился, что копают они под Санзяпова.
После этого, это был уже в январь 2013 года, поздним вечером к дому подъехала машина и в железные ворота стали стучать неизвестные люди. Дома были только я и мама. Мы выглянули в окно и увидели, как молодой человек влез на кучу гравия, насыпанную перед нашим забором, и обозревал наш двор. Над крыльцом горел свет, и мы с мамой их хорошо разглядели. Она узнала в одном из них того молодого человека, который уже приезжал к нам в декабре 2012 года и высказывал угрозы в адрес Павла Николаевича. Стучали они очень долго. Мы испугались и позвонили в полицию. Патрульная машина приехала только через 30 минут, когда эти молодчики уже сели в автомобиль и уехали. Произошло это практически в одно и то же время и с полицейской машиной они не встретиться не могли.
Нас допрашивали около 2 часов, а через несколько дней прислали постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела. Хотя они даже никого из соседей не опросили.
ПАСМИ: Какие события предшествовали аресту вашего мужа?
Л.И.: Незадолго до этого к нам приходили приставы и арестовывали имущество в рамках уголовного дела. При этом они действовали крайне безграмотно. Не предъявили мне постановление об аресте имущества, не показали никаких документов, пришли в гражданской форме. Я тогда подумала, что они как то связаны с теми людьми, которые приходили к нам ранее. Подумала, что это какие-то бандиты.
Во время визита приставов к нам заглянула соседка и сказала: «Неужели вы не видите, как они скромно живут? Какие у них миллионы?». Один из приставов сказал: «А что мы?! Так большие люди решили».
После этого, в марте, из Каневского отдела внутренних дел приехал оперуполномоченный Беляев и привез повестку, чтобы муж явился на допрос к следователю Завьялову. Нас дома не было, и они курсировали в течение двух часов в компании местного участкового и пристава, который участвовали в аресте нашего имущества. Люди из разных подразделений действовали так слаженно… Меня это удивило. Они стали расспрашивать соседей, на какой машине мы уехали и т. д. Потом поехали ко мне на работу (среднеспециальное учебное заведение) и сказали коллегам, что я жена человека, который подозревается в преступлении. Меня на работе в этот день не было, был выходной. Они стали проверять расписание, расспрашивать коллег. Тем самым бросая на меня тень как на преподавателя. Но я не стала никому жаловаться, потому что до конца не понимала, кто эти люди.
ПАСМИ: Расскажите о событиях того дня, когда был арестован ваш муж. Его поставили в известность, что домой он не вернется?
Л.И.: Это был конец июля. Меня дома не было – там находились только муж и моя мама. Ранним утром к нам домой пришли с обыском в рамках уже нового уголовного дела (по ст. 159 «мошенничество»), возбужденного в отношении Павла. Среди людей в форме моя мама узнала человека, который приезжал к нам в декабре 2012 и в январе 2013. Им оказался сотрудник ФСБ по фамилии Мысливцев.
По окончании обыска мужа повезли на допрос. Он и не догадывался, что его заключат под стражу. Никто его об этом не предупредил. Изначально его задержали на двое суток, и в итоге он просидел в СИЗО 7 месяцев.
ПАСМИ: Во время нахождения в СИЗО на вашего мужа оказывалось физическое или психологическое давление?
Л.И.: На Павла постоянно оказывалось давление. Наш адвокат Дубин был в СИЗО у мужа и узнал, что к нему приходят сотрудники ФСБ, один из них, как мне потом рассказа муж, участвовал в обыске вместе с Мысливцевым и следователем Завьяловым.
Во время своих визитов они предлагали ему заключить сделку со следствием, написать явку с повинной и тем самым признать и вину Санзяпова, Благовещенкой и Сивакова. Они приносили уже готовые бланки, которые мужу оставалось только подписать. Но он отказывался это делать, говорил, что не будет подписывать то, чего не совершал и, тем более, не будет клеветать на других людей.
ПАСМИ: Муж рассказывал вам о том, как его пытались «сломать»? Что вы в этот момент предпринимали?
Л.И.: Я встречалась с представителем ОНК Романовой, я ей сказала, что боюсь за здоровье и жизнь своего мужа, и просила её как представителя ОНК прийти в СИЗО и узнать, кто и зачем приходит к мужу. До этого я встречалась с уполномоченным по правам человека по Краснодарскому краю, и он сказал, что в его полномочия входит лишь возможность проверить условия содержания заключенных, в следственные действия они не имеют права вмешиваться.
На Павла постоянно давили психологически. Например, подсаживали к нему в камеру избитого человека, который рассказывал такие ужасы, от которых волосы на голове шевелились. Тем самым эти люди намекали: «Сделай как они говорят, а то с тобой то же самое будет».
Кроме того, за семь месяцев его более 10 раз переводили из камеры в камеру и каждый раз с ухудшением условий. После того, как он отказывался подписывать документы, ставился вопрос о том, что камеру расформируют. И конечно из-за этого он вызывал на себя негатив сокамерников.
В ноябре к нему пришли в очередной раз, и пока наш адвокат готовил жалобу прокурору, я пошла в УФСИН и написала другую жалобу, суть которой сводилась к тому, что мужу угрожают сотрудники правоохранительных органов в стенах СИЗО. На что мне ответили: «Все в порядке, жизни и здоровью Павла Николаевича ничего не угрожает».
Суд постоянно продлевал ему арест. Но в феврале нам удалось добиться изменения меры пресечения на домашний арест. Незадолго до этого мужа перевели в камеру для нарушителей режима. Хотя он ничего не нарушал. В этой камере за заключенными осуществляется круглосуточное наблюдение, койки с 6 утра до 10 вечера пристегиваются к стене, а сидеть можно только по очереди, поскольку скамья узкая и рассчитанная только на одного человека. Это было очередным наказанием за то, что он отказался идти на условия следственных органов.
ПАСМИ: Лично вам кто-то за это время угрожал?
Л.И.: Фактически в мой адрес угроз не высказывалось. Но, я постоянно чувствовала, что за мной следят. Я не понимала почему, ведь никакой ценной информацией я не обладаю. Что я могу сделать?
После того как я посетила уполномоченного по правам человека и встретилась с правозащитником, муж через адвоката мне передал, «чтобы я прекратила писать и жаловаться, а подумала о себе и дочери». Видно его там в очередной раз припугнули.
Был еще один случай в Краевом суде. На одном из заседаний я столкнулась в коридоре с Сергеем Николаевичем Ечкаловым, который действует как доверенное лицо концерна «Покровский». И он сказал мне: «Зря Игнатенко не пошел на особый порядок, теперь ему дадут 10 лет, и он будет сидеть». Я сказала ему: «Вы же по арбитражу все арестовывали, прекрасно видели, как мы живем и сколько денег у нас на счетах». На что он мне ответил: «Он мог это делать и без корыстных интересов». Сергей Николаевич столько лет проработал в органах и знает, чтобы был состав преступления, нужно доказать корысть в действиях Игнатенко. И на одно из заседаний он привел лжесвидетеля, который якобы слышал, как Игнатенко сказал, что «неплохо нажился на этой сделке». Я не понимаю, где вы найдете такого вора, который сворует и будет рассказывать об этом на каждом углу? Но они вознамерились посадить моего мужа и постепенно воплощают свои угрозы в жизнь.
Интервью взяла Марина ИЛЬИНА
Читайте также:
Какую тайну скрывает судья Мосьпан?
Самые свежие новости на нашем Яндекс.Дзен канале