Так снизился ли уровень коррупции в России?

За последние 10 лет число фактов коррупции в России сократилось на 39%. Об этом сообщил референт Управления президента РФ по вопросам противодействия коррупции Виталий Белинский на научно-практической конференции по актуальным вопросам противодействия коррупции в субъектах Российской Федерации, проходившей в Казани.

Однако эксперты разошлись во мнении в оценке приведенной Белинским на конференции цифре.

 

Прогресс, который невозможно ни отметить, ни подсчитать

В своем докладе Виталий Белинский подчеркнул, что озвученные данные касаются непосредственно риска попадания россиян в коррупционную ситуацию при обращении в государственные и муниципальные органы. В своем выступлении он также отметил, что большая заслуга в достижении такого результата – результат работу правоохранительных органов по профилактике коррупции, в результате которой число выявленных фактов дачи взяток, значительно превысили число фактов получения.

«В качестве одной из приоритетных мер антикоррупционной политики используется имущественная ответственность коррупционеров. Генеральной прокуратурой РФ подготовлен соответствующий проект об исполнении федерального плана противодействия коррупции, который устанавливает механизм обращения в федеральный доход по заявлению прокурора имущества, которое обнаружено при проведении оперативно-розыскной деятельности при расследовании уголовного дела о преступлении коррупционной направленности», – заявил Виталий Белинский на форуме.

По его словам, риск попадания гражданина РФ в коррупционную ситуацию при обращении в государственные и муниципальные органы постоянно снижается в течение последних 10 лет. Белинский заверил, что антикоррупционная система РФ выявляет коррупционные схемы на любом уровне.

Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии согласен с Белинским но только отчасти, он полагает что цифры исчислять и фиксировать сложно, но прогресс на лицо:

«Мне не совсем понятно, что имеется ввиду, цифру я вообще комментировать не берусь. В целом ситуация уменьшается в степенях и формах. Уходят в прошлое наиболее грубые виды вымогательства со стороны должностных лиц, простые примитивные формы коррупции, взятки деньгами и прочее. Да, формы коррупции становятся более рафинированными – поток государственного бюджета продолжает терять немалые суммы, но в гораздо меньшей степени, чем в прошлые годы» — сказал эксперт.

Эксперт считает, что за фиксированными суммами статистических данных, чаще имеются ввиду не показатели уровня коррупции как таковой, а показатели мер и противодействия ей со стороны государства.

«Если статистика фиксируемая по коррупционным преступлениям, то это скорее не показатель того на сколько ее меньше стало, а той интенсивности с которой ей противодействовали» — предполагает Ремезов.

Сомнения в точности озвученной цифры вполне предсказуемы, считает Ремезов:

«Это вызывает вопросы, также как и статистика как в экстремизме и противодействию терроризму. Не понятно, что эта статистика, выражает, то ли она снижение интенсивности распространения и развития этого негативного явления, толи социальный заказ, толи меру интенсивности работы по данному направлению» — сказал он ПАСМИ, отметив, что снижению коррупции могли способствовать не только меры прямого противодействия. Также на этот результат могло сработать то, что вследствие кризиса последних лет, в том числе уменьшился бюджетный поток дополнительного финансирования по различным направлениям, а также различные урезания в дотациях и выплатах.

Считать надо не факты, а ущерб

Однако, менее оптимистично настроен руководитель Центра политических и экономических реформ Николай Миронов. Представленные в докладе цифры маловероятны и не имеют общего с реальность, уверен он. Более того, уменьшения коррупции он не только не ощущает, но и отмечает ухудшение ситуации в этом поле.

«На уровне атмосферного ощущения, столь значительного сокращения не ощущается. Такое исследование крайне затруднительно, такие подсчеты вести очень сложно по одной простой причине: факты скрывают и все участники схемы, если она успешна. Такие исследования могут, возможно, вести правоохранительные органы, но и то весьма условно. Во-первых, фиксация пойманных – не означает фиксации факта, во вторых, мы знаем, что не все попадают в руки правоохранителей, правоохранители и сами вовлечены в процессы и коррупционные схемы. Как сами вовлеченные в коррупцию учитываются, все ли были отмечены?» — сказал он.

В беседе с ПАСМИ он также отметил малую вероятность возможности правдивого опроса общественного мнения.

«Нет никаких подсчетов. Даже если бы у граждан спросили прямо участвовали ли они в коррупционных схемах– они бы не сказали, если в результате они получили желаемое, жалуются только обиженные и мнение высказывается чаще именно в отсутствии результата. Даже бизнесмены, которых государство защищает активно, нередко живут в коррупционных схемах» — предполагает эксперт.

Также свое недоверие к озвученному 39%-му снижению риска попасть в коррупционную ситуацию со стороны граждан, Миронов основывается на сопоставлении ее с другой цифрой: почти 45% российской экономики находится в тени. Эти данные также публичны и опубликованы всемирным банком.

«Давление на экономику теневой экономикой, в частности коррупцией огромное. Мне кажется эта цифра оторвана от реальности. Более того, считать надо не факты, а ущерб, который получает государство, суммы на которые страдает экономика» — сказал в заключение Николай Миронов.

Для сравнения, по данным того же Всемирного банка теневая часть составляет 44%в Бразилии, 15% — во Франции, 13% в Китае, и 17% по миру в среднем.