«Ветеран» ВДНХ Аркадий Каздым: «Выставка живет за счет Москвы»

Бывший главный экономист ВДНХ Аркадий Давидович Каздым большую половину жизни посвятил работе на выставке достижений народного хозяйства. В самые сложные для выставочного центра времена ему удалось удержать ВДНХ на плаву. Почему выставка не развивается сейчас, чего ждать от модной концепции развития ВДНХ и где оседают миллиарды на развитие выставки, Аркадий Каздым рассказал в эксклюзивном интервью ПАСМИ.

— Аркадий Давидович вы упомянули, что прожили вместе с ВДНХ целую жизнь, расскажите об этом?

— В самом деле, в этом году исполнилось 55 лет моей трудовой деятельности, связанной именно с выставкой. Я ветеран ВДНХ. На выставке я начал работать с 1 августа 1954 года в должности киномеханика. Я прошел, можно сказать, всю управленческую вертикаль — с рядовой должности до должности главного экономиста выставки. Я работал также заместителем павильона транспорта, затем начальником отдела подвозки экспонатов. Был директором Монреальского павильона (ныне 70 павильон), меня назначили директором в 1978 году. Хочу сказать, что тогда выставочная работа велось постоянно, окон у нас практически не было. Это были уникальные выставки. Например, выставка к 60-летию советского кино, выставка «Стройдормаш» (достижений советского машиностроения). С должности директора меня перевели на должность главного экономиста выставки. Я занимал эту должность с 1985 году по 1998 год. Это было очень не простое время.

— В чем заключалась сложность именно для вас и сотрудников выставки?

— Было время, когда нам пришлось бороться за сохранение памятников, в том числе и советской эпохи. В постсоветские времена была даже создана специальная комиссия по уничтожению всего старого советского. Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить памятник Ленину у главного павильона, сохранить герб над главным павильоном и под куполом главного входа сохранить строчки из гимна. В доме культуры отстоял барельеф «Вперед к торжеству коммунизма». Сам памятник Ленину в итоге получил статус Московского памятника, а остальные памятники, за которые мы боролись, статус федеральных.

— Вы занимались экономическим развитием выставки в период перестройки, когда все привычные ценности перестали существовать. Как тогда удалось выжить, сохранить выставку, рабочие места?

— Да. Времена действительно выдались непростые. С легкой руки Бориса Ельцина было разрешено торговать где угодно и чем угодно. Москва, по сути, превратилась в барахолку. Не обошли эти веяния и выставку. Помню, с обратной стороны от центрально входа стоял дядечка с обычным школьным телескопом. И предлагал всем желающим за 10 копеек посмотреть на флаг на верхушке останкинской башни. И к нему выстраивалась очередь.

В то же время выставку сняли с бюджетного финансирования. Это произошло 1-го января 1990 года. Ранее 60% финансирования ВДНХ получала из бюджета, а 40% зарабатывала за счет выставочной деятельности. Глядя на то, что происходит сейчас, когда из бюджета города было выделено 4 с лишним млрд рублей, приходит на ум фраза «с деньгами и дурак сделает». А тогда ни на что не давали, даже на фонтаны, которые нуждались в ремонте едва ли не перед началом каждого сезона.

Денег не хотели выделять даже на заплату. А тогда на выставке работало порядка 4000 человек. С трудом мы добились того, что в декабре 1989 нам выдали деньги.

Также возникла проблема с выделением средств на награды. В советские времена награды, полученные на выставки (за достижение народного хозяйства), ценились очень высоко и приравнивались к государственным. Если, скажем, доярка получала награду на выставке, ее у себя в совхозе встречали как героя соцтруда. На момент 1989 года списки награждаемых уже были утверждены главным выставочным комитетом. Этот орган возглавлял зампред Совмина СССР — председатель госкомитета по науке и технике СССР. Вот такой был серьезный уровень. Все награды были утверждены, подписаны, а денег нет. Мы в течение 3-4 месяцев добивались выделения средств на эти цели.

Тем не менее, нам пришлось срочно переводить выставку на хозрасчет. Тогда была формула, которую утверждал председатель Совмина Рыжков, — внедрение хозрасчета и самоокупаемости в непроизводственной сфере, и мы как раз туда и попадали.

Несмотря на все эти события, нам удалось выжить и даже безубыточно пережить дефолт 1998 года.

— Как вам это удалось?

— Сейчас сложно сказать, но мы не потеряли ни копейки. Наверное, за это в 1998 году меня перевели на другую работу (иронизирует). Пришел новый директор — бывший губернатор Сахалина, и он посчитал, что ему нужны новые кадры, произвел, что называется, чистку рядов. У меня был «запасной аэродром»: я на общественных началах был председателем профсоюза выставки, и я потом полностью перешел на общественную работу. И по 2010 год руководил городским Профсоюзом работников госучреждений общественного обслуживания.

— Кого из руководителей выставки вы считаете самим удачным? Кто вкладывал свои силы именно в развитие ВДНХ?

— Команды менялись, и каждая ставила перед собой какие-то задачи. Например, во времена мэра Москвы Гавриила Попова (1991—1992) началась повальная приватизация. Торговые точки передавались под приватизацию трудовым коллективам. На выставке торговлей занимались 2 структуры — комбинат питания Горисполкома и Мосресторантрест. И на выставке появились так называемые «собачьи будки», где торговали буквально с коленок. Когда мэром Москвы стал Юрий Лужков, он принял решение избавиться от этих тортовых объектов, заменить их на более цивилизованные палатки. Только места под них выкупались по «черной» схеме, и вместо 20 палаток появилось чуть ли сто. Когда директором ВВЦ был Александр Юрченко (2002-2003), пришедший с очень серьезной должности ФСБ, он пытался избавиться от этих палаток, ночью снес их, а потом был вынужден их восстановить.

Затем на эту должность пришел Магомед Мусаев (занимал должность директора ОАО ГАО ВВЦ с 2004 года), которого поддерживал лично Юрий Лужков. Мусаев боролся за то, чтобы освободить от палаток, ларьков, шашлыков центральную аллею, не трогал он только те точки, которые работали от стационарных торговых объектов. Их было проще проверять, и работали они более или менее честно.

— То есть он боролся за преобразование выставки?

— Да. Он снес палатки, состриг старое асфальтовое покрытие, положил новое. Он был серьезно настроен на реанимацию выставочной деятельности, в постсоветские годы она минимизировалась. Получив поддержку мэра, Мусаев начал эту деятельность. Был построен 75 павильон. Это был пилотный проект площадью 45 тыс кв м. Проект, который был одобрен всеми службами. Мусаев выбил порядка 7-8 млрд рублей на строительство 75 павильона, который сейчас окупает вся и все. Дает порядка 600-700 млн рублей дохода. За счет выставочной деятельности этого павильона выставка в настоящее время еще может такой называться. Остатки выставочной деятельности сохранились еще в 65 павильоне. Для нынешнего руководства выставки восстановление выставочной деятельности — это не приоритет.

— А что тогда, по вашему мнению, в приоритете для нынешнего руководства?

— Мне до конца это не понятно. Когда они только появились, они вообще не упоминали о выставочно-ярмарочной деятельности, потом им об этом напомнили через Торговую палату. Получив 4 с лишним млрд рублей, отремонтировали фасады основных павильонов, вложили деньги в ремонт фонтанов и все…

Мне трудно это доказать, но полагаю, что 1, 5 млрд из этих 4 осели по карманам. Вот, например, на замене бордюрного камня: на центральной аллее настоящий бордюрный камень, на периферии они его заменили на обычный. Я даже спрашивал у строителей, нужно ли торцы класть на раствор, они сказали обязательно, а здесь они только сверху замазаны. При строительстве 75 павильона было положено 3 тыс кв м тротуарной плитки. Зачем было ее менять? Она была в хорошем состоянии.

Мне также не понятно, что сейчас происходит с торговлей. Я не понимаю, зачем было закрывать павильон «Здоровье». Сколько я помню, он всегда пользовался популярностью. В одночасье всех оттуда выселили. Подретушировали его. Но сейчас он стоит пустой. Кому это нужно? Ведь он приносил прибыль. Не просил ничего ни на ремонт, ни на что. Тоже самое можно сказать на примере 70 Монреальского павильона, где было порядка 10 тыс активных торговых площадей, все они были заполнены торговлей. Народ туда ходил, арендаторы держались, рабочие места были, их тоже выгнали сверхнахально, и стоит он теперь, как аквариум без воды. То есть, если руководству что-то не нравилось, они могли бы предложить единые правила игры для всех, а не вот так огульно всех выгонять.

— Вы слышали о так называемой концепции развития выставки, о которой все говорят, но нигде в открытых источниках ее не найти?

— Все, что происходит сейчас, можно определить фразой из старого анекдота: «Два часа мы говорили и решили…Что решили? Мы решили, развернуть работу шире». Здесь примерно то же самое. Я неоднократно становился участником различных концепций. Мы протащили в свое время 45 памятников федерального значения, и у нынешнего руководства сегодня руки коротки с ними расправиться.

Например, был на выходе белорусский ресторан, на него натравили кого только можно. Он работал, обслуживал посетителей и у них были хорошие отзывы. Поверьте, мне есть с чем сравнивать… В свое время и у нас были проблемы с собственниками, но решали их в индивидуальном порядке. Со всеми нужно уметь договариваться.

Цели мне их не понятны. Как то я спросил у бывшего финансового директор: за счет чего вы живете? Он ответил: за счет кредитов и за счет Москвы. Но ни за счет объектов, из которых можно было извлекать прибыль. …Читал, что сейчас Дом Романовых строят, привлекли инвесторов, бассейны строят. Никак директор не может справиться с океанариумом, который, как и «замок на прудах», был построен абсолютно не законно.

Я не понимаю, зачем ломать устоявшуюся систему, лучше ее совершенствовать.

— Как вы думаете, какие перспективы у ВДНХ? Судя по тому, что сейчас проходит, не создается у вас впечатления, что большую часть объектов и земли попросту распродадут?

— Сложно сказать, что ждет выставку. Что касается распродажи объектов, я думаю, они идут по этому пути, единственное, что их сдерживает — это 40 с лишним памятников федерального значения, от которых не так просто избавиться.

Обидно, что все, за что боролись предыдущие директора — очистить центральную аллею от торговли, сделать ее пешеходной, оставить только точки общественного питания от стационарных объектов — для нынешнего руководства неактуально. Если так пойдет и дальше, выставка потеряет свое лицо и первоначальное предназначение.

Если нынешняя дирекция и делает акцент на выставочной деятельности, то весьма условный. В свое время я организовывал выездную выставку в Индию (там проводился фестиваль науки и культуры СССР) и встречался там со Святославом Рерихом (русский и индийский художник, общественный деятель, коллекционер восточного искусства, почетный член Академии Художеств СССР – прим. ПАСМИ). Он оставил нам в книге отзывов запись: «Ваша выставка — еще один мост дружбы между советским и индийским народами». В этих словах заключен весь смыл выставки.

Беседовала Марина Ильина