Бандитские методы служителей закона в Краснодарском крае

Первое  Антикоррупционное СМИ продолжает разбираться в сути конфликта между ООО «Кубанский Сахар» и концерном «Покровский». Анализируя события, которые привели компанию Олега Санзяпова к банкротству, а его самого – не без участия следственных органов, силовых структур и судов –  из честного бизнесмена  превратили в преступника, убеждаешься в правильности афоризма  «в любви, как и на войне, все средства хороши». Особенно, когда цена победы – миллионы долларов.

Напомним, на протяжении нескольких лет «Кубанский сахар», учредителем которого является Олег Иванович Санзяпов,  ведёт конкурентную борьбу с ростовским концерном «Покровский» за первенство в  сахарной отрасли Кубани. В кризисное для отрасли время «Покровский» добровольно отказался от инвестирования ряда крупнейших сахарных заводов Кубани. «Реанимировать» их в 2011 году по личному предложению губернатора Краснодарского края Александра Ткачева взялся Санзяпов.  Только после многомиллионных вложений Санзяпова в банкротные сахарные заводы ситуация в отрасли начала выравниваться. Рабочие своевременно получали зарплату, были довольны  и фермеры, выращивающие свеклу. Под крылом Санзяпова заводы работали круглогодично, чего раньше, при переработке сахара-сырца, не было.

Оценив возрождение сахарной отрасли, акционеры «Покровского» вошли в состав совета директоров Каневского сахарного и поменяли директора завода. На место Павла Игнатенко в кресло руководителя сел  Мадирос Осканов. От Олега Санзяпова руководитель концерна «Покровский» Андрей Коровайко в категоричной форме потребовал расторгнуть все договоры аренды с сахарными заводами и на безвозмезднооснове передать концерну свои активы на сумму более  200 млн рублей. В случае невыполнения этих условий, Коровайко, сославшись на обширные связи в правоохранительных органах, пообещал Санзяпову, что его и членов его семьи ожидают большие проблемы. Угрозы Коровайко стали воплощаться в жизнь незамедлительно.

ПАСМИ уже писало о том, что  Олег Санзяпов  стал фигурантом  уголовного дела вместе с исполнительным директором «Кубанского сахара» Ольгой Благовещенской, сотрудником «Первой сахарной компании» Федором Сиваковым и директором Каневского сахарного завода Павлом Игнатенко. Но Коровайко, судя по всему, рассчитывал  окончательно выбить почву из-под ног конкурента и, привлекая сотрудников силовых структур и следственных органов,  организовал  травлю на членов его семьи.

Такая уж у нас работа…

Конец апреля 2013 года родственники бизнесмена Санзяпова не забудут никогда. Рано утром 29  апреля в офис компании «Авелор», где работали дочь Санзяпова Светлана и его зять Роман Фоменко, с обыском нагрянули более тридцати сотрудников силовых структур в масках и с короткоствольными автоматами наперевес. Младший брат Романа Фоменко Максим, работавший в компании менеджером направления, столкнулся с ними на улице.

— Светлана попросила меня перенести из офиса в дом системный блок, — вспоминает Максим.

Женщина находилась на последнем месяце беременности: в семье ждали третьего ребенка. Ей было тяжело подниматься каждый день по лестнице, чтобы попасть в офис, поэтому рабочее место для нее было решено организовать дома.

— В тот момент, когда я  подходил к калитке, которая вела во двор дома Светланы и Романа, меня грубо окликнули какие-то люди, — продолжает свой рассказ Максим. — Я обернулся и увидел, что ко мне приближается  несколько человек.

Напуганный Максим попытался убежать, но  преследователи настигли его и грубо бросили на землю.

— Конечно, я был напуган. А вы бы что подумали? — возмущается молодой человек. — Они были в гражданской одежде, не представились.

По словам Максима, о том, что в обыске принимали участие фсбшники,  сотрудники фирмы узнали значительно позже.

— Один из силовиков (позже адвокат Максима Денис Плужный выяснил, что это был сотрудник отдела по борьбе с терроризмом  УФСБ России по Краснодарскому краю Иван Минеев) схватил меня за шею и поволок обратно в офис, — рассказывает молодой человек.

По пути правоохранитель несколько раз ударил молодого человека по голове,  хватал за волосы и пинал. Действия сотрудника ФСБ были зафиксированы на камеру видеонаблюдения, установленную на лестничной клетке.

По словам сотрудников фирмы, силовики вели себя вызывающе. Перевернули вверх дном офис, они отобрали у сотрудников флешки, аппаратуру, залезли в холодильник,  выпили  чаю  и поели торта (!), который остался после празднования дня рождения одной из сотрудниц.  Допрашивали всех по очереди. Максима Фоменко завели в отдельный кабинет первым.

— Меня ударили еще несколько раз, — рассказывает он, — говорили, что я рассердил боевого офицера, но что они от меня хотели, я так и не понял.

Сотрудники, находившиеся в соседнем кабинете, слышали звуки ударов – это избивали Максима,  но предпринять ничего не могли. Мобильные телефоны у них отняли,  на протяжении всего обыска граждане находились под неусыпным контролем людей с автоматами.

— Из-за закрытой двери кухни мы слышали шлепки и удары, — вспоминает один из сотрудников. — Когда Максим вышел, он был на себя не похож!  Держался за бок, лицо красное, волосы растрепаны.

Правоохранители обыскивали  даже автомобили,  не предоставив при этом никаких разрешительных документов.

— Они сказали, что подбросят мне наркотики или оружие, если я не открою автомобиль, — вспоминает Максим. Силовики отняли у него личные вещи, записные книжки и рабочие документы.

Нагрянули люди в масках и в дом Романа и Светланы Фоменко, хотя, по словам Романа, у правоохранителей была санкция на обыск жилища только самого Олега Санзяпова. — Олег Иванович Санзяпов зарегистрирован по другому адресу, — рассказал Роман Фоменко, — в этом доме он не проживал.

Супруги Фоменко  вспоминают, как во время обыска один из сотрудников предложил им сделку.

— Он сказал, чтобы мы пошли на условия наших оппонентов, — говорит Роман Фоменко, — в противном случае они  пообещали и дальше преследовать нашу семью.

Забегая вперед,  отметим, что  впоследствии обыск в доме Светланы и Романа был признан незаконным. Но за действия сотрудников, которые, по мнению Фоменко, вели себя как бандиты, никто не извинился.

Фоменко передали ПАСМИ видеозапись, на которой один из сотрудников, участвующих в обыске, оправдывается перед ними и объясняет, что это был приказ сверху.

На следующий день Максим Фоменко он был вынужден обратиться  за медицинской помощью. Врачи диагностировали сотрясение мозга, ушибы мягких тканей головы и туловища, ушиб мягких тканей нижней челюсти, ушиб мягких тканей шейного отдела позвоночника.  Получив справку от судебно-медицинского эксперта, вместе с  адвокатом Максим  направился в военную прокуратуру, чтобы написать заявление.

По мнению родственников Фоменко, проверка по его заявлению велась следователями военной прокуратуры весьма своеобразно.

— Поскольку мне был прописан постельный режим, следователь  В. Ю. Коплик приходил ко мне домой, — рассказывает Максим.

По словам молодого человека, следователь  не задал ему ни одного вопроса относительно самого факта избиения и того, кто наносил побои. Интересовался лишь тем, во сколько Фоменко пришел в тот день на работу.

Кроме того, по словам  братьев Фоменко, следственные органы нарушили процессуальные сроки для вынесения решения по заявлению Максима Фоменко. В итоге в возбуждении уголовного дела как по факту нанесения побоев, так и по факту превышения сотрудником УФСБ должностных полномочий было отказано. Следователь пришел к выводу: сотрудники  Управления федеральной службы безопасности России по Краснодарскому краю, производившие обыск, «действий, явно выходящих за пределы полномочий и повлёкших существенное нарушение прав и законных интересов гражданина М.В.Фоменко, не совершали».

Однако, по словам Фоменко, сотрудник ФСБ Иван Минеев, который его избивал, и руководство Минеева неоднократно связывались с пострадавшим, чтобы  «замять» дело.  — Я встречался с Минеевым, — вспоминает Максим, — он извинился передо мной и сказал: «Ну, так получилось, я не хотел тебя бить: работа такая». Также мне звонил кто-то его из руководителей  и просил забрать заявление.

По словам родных Максима Фоменко, Иван Минеев  до сих пор не понес наказания. Неизвестно, получил ли он хотя бы дисциплинарное взыскание.

Отметим интересную деталь: на момент проведения обыска в офисе Минеев и его коллеги числились в отделе по борьбе с  терроризмом. Но после этого прецедента в срочном порядке они были переведены в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

Приведем  еще одну странную  историю. Незадолго до того, как директор Каневского сахарного завода Павел Игнатенко стал подозреваемым, под  уголовное преследование попала одна из сотрудниц завода.

Об этом журналистам ПАСМИ рассказал сотрудник «Кубанского сахара».

— Сотрудницу попросту подставили, — уверен наш собеседник. — Используя подставное лицо, наши оппоненты пытались обвинить её в мошенничестве в особо крупном размере. Якобы она пыталась продать принадлежащее заводу здание за 800 тыс рублей при его фактической стоимости  300 тыс. Чтобы закрыть дело, ей всего-то было нужно оклеветать своего директора Павла Игнатенко: сказать, что она действовала по его распоряжению.  Она на это не пошла.

По словам нашего источника, женщина  потратила большую сумму  на оплату услуг адвоката, но судимости ей так и не удалось избежать.

Герои этой истории вряд ли могут предположить, чем она  закончится и кто станет очередной жертвой в борьбе за солидный кусок «сладкого» бизнеса.

Члены семьи Олега Санзяпова –  его дочь и зять – опасаются, что в любой момент могут стать фигурантами уголовного дела, которые, как мы уже успели убедиться, возникают буквально на пустом месте.

Марина ИЛЬИНА

Читайте также:

Защита от коррупции: когда в Краснодарском крае перестанут «кошмарить» бизнес?

Как пилили сахарный бизнес на Кубани

Лидия Игнатенко: «Мой муж стал средством давления на Олега Санзяпова»