Судить по-русски: Экс-сотрудник прокуратуры из Ставропольского края едва не лишился свободы по сфабрикованному обвинению.

Бывший старший прокурор по обеспечению собственной безопасности прокуратуры СКФО Иван Кожевников почти год пытается добиться реабилитации. В июле прошлого года экс-сотрудник прокуратуры был осужден по статье «угроза убийством». Ни сам Иван, ни его близкие, друзья и коллеги до сих пор не могут понять – почему служители Фемиды вынесли такой приговор, ведь в этом странном и запутанном деле даже на первый взгляд было слишком много «белых пятен».

Изучая многочисленные документы, протоколы допроса, показания свидетелей, а затем и приговор суда, я не могла отделаться от мысли, что вся эта история отдаленно напоминает мне бессмертный «Процесс» Франца Кафки. Там как нельзя откровенно и в деталях представлена вся абсурдность судебного процесса, проходившего над простым банковским клерком Йозофом И., который, несмотря на все попытки оправдать себя, так до конца и не понял, в чем конкретно его обвиняют.

«Был бы человек, а статья найдется»

Иван Кожевников много лет прослужил в отделе по обеспечению безопасности краевой прокуратуры. Коллеги отзывались о нем, как об ответственном и принципиальном человеке. Впрочем, за долгие годы службы он не имел нареканий от начальства. Но в 2012 году произошел случай, который вынудил Кожевникова оставить службу. — В мае 2009 бывший начальник следственного отдела по Ставрополю, уволенный Бастрыкиным по «недоверию» и должностным преступлениям вместе с племянником просили уладить конфликт со сносом ими забора, — рассказывает экс-прокурор. — Но я никогда не шел на подобные шаги и поэтому, находясь на этой должности, очень быстро нажил себе врагов. В мае 2012 Кожевникову пригрозили, что если он не уволиться добровольно – наживет себе массу проблем. А чтобы долго не раздумывал, начали «прижимать» его близких и даже завели уголовные дела на его супругу и дочь. — В мае 2012 была организована массовая проверка отделения муниципальной клиники, где моя супруга была заведующей. Её обвинили в нарушениях таких как несвоевременная сдача наличных средств кассирам. И уволили по статье. Потом райсуд её восстановил, а краевой опять отменил, — рассказывает Кожевников. — Дочь обвинили в том, что она побила подростка, который обижал нашего 8-летнего сына. Словом давили, как могли. Естественно в такой ситуации Ивану не оставалось ничего другого как написать рапорт. — Прежде всего, это выгодно тем, по чьим действиям я проводил проверки, — резюмирует он. Но даже после ухода из надзорного органа бывшего «безопасника» не собирались оставлять в покое. Нескончаемая череда проверок и внутренних расследований долго не давали Кожевникову спокойно спасть. Однако,даже перекопав его рабочий компьютер, проверяющие так и не нашли к чему придраться. Случай представился неожиданно — в лице 50-летнего молдаванина Михаила Гилевича. Этот человек, имеющий, как оказалось, уголовное прошлое, заявил, что 8 декабря 2008 года, охраняя земельный участок, на котором велась стройка, он подвергся нападению и унижению. А напал на него ни кто иной, как сам Иван Кожевников. В своем заявлении Гилевич описал, как поздно вечером на участок проник нетрезвый Кожевников, начал ломать опалубку, подготовленную для заливки фундамента, а когда заявитель попытался его остановить, сосед набросился на него, обругал матерными словами, посадил на землю, и в довершении всего, приставив к его голове пистолет, угрожал расправой. Разумеется, у следователя, как впрочем, и у любого нормального человека возник резонный вопрос – почему гражданин Гилевич так долго медлил с заявлением? Сторож объяснил, что наутро после произошедшего он рассказал обо всем своему работодателю Халаичеву. И тот, после недолгих раздумий посоветовал не связываться со скандальным соседом, поскольку тот работает в прокуратуре и наверняка найдет возможность уйти от ответственности. И лишь почти четыре года спустя, узнав от знакомых, что Кожевников больше в прокуратуре не служит, Халаичев и его наёмный работник решили восстановить справедливость, а заодно и заглушить «нравственные страдания», которые, по его словам, Михаил Гилевич испытывал все это время. Несмотря на то, что прямых свидетелей «нападения» сотрудника прокуратуры на Гилевича не было, а показания последнего были весьма спутанными и во многом противоречивыми, проверку на предмет заведения уголовного дела на Кожевникова завели. Прокурора Промышленного района Митрясова не смутили даже сроки давности произошедшего.

«То ли «Макаров», то ли «Стечкин»

Как уже упоминалось, прямых свидетелей «ночного дебоша» прокурорского работника Кожевникова не было. Словам обиженного сторожа противопоставлялись словам подозреваемого прокурора. Однако косвенные свидетели, которые, так или иначе, могли подтвердить слова Гилевича, нашлись. Тот же Халайчев, который, кстати, оказался человеком весьма непростым. В Ставрополье он и его семья владеют предприятиями общепита, которые находятся на территории ряда правоохранительных учреждений и даже в крайсуде. Во время следствия Халаичев подтвердил, что на утро после происшествия видел на лице и одежде Гилевича следы оружейного масла. Позже свидетель неожиданно вспомнил, что конфликт из-за забора между Кожевниковым и Гилевичем назревал давно. Затем в деле появляются показания участкового Ищенко, который тоже якобы знал о конфликте соседей. Забегая вперед, скажу, что при проверке следственного комитета, еще в начале августа 2012 участковый Ищенко заявил, что не писал этого объяснения, фактически оно поддельно. Подробности дела в телефонном разговоре ему рассказала заместитель прокурора Промышленного района Карпель. Именно она в июле 2012 приобщила к материалам дела объяснение за подписью участкового Ищенко, в котором говорится, что о якобы конфликте Гилевича и Кожевникова ему было дано известно.

— Эту бумагу Карперль не только приобщила к материалам дела, но и положила в основу проверочного материала, — говорит Иван Кожевников. — Только не понятно, на каком основании, вне правового поля, она занималась проверкой, а не передала материалы органам СКР или полиции. Что касается самого потерпевшего, то его первоначальные показания значительно отличались от тех, которые он давал позднее. В своих объяснениях он «менял» модель пистолета несколько раз. Первоначально он объяснил, что « марку пистолета он не видел: боевой, газовый или пневматический, ему достоверно не известно» (цитата из протокола допроса – прим. ПАСМИ). Через пару недель Гилевич заявил, что при свете фонаря он совершенно точно рассмотрел в руках прокурора «Макаров». При этом сторож ссылался на армейский опыт и свои феноменальные знания в области огнестрельного оружия. Однако через 10 дней, он меняет показания и «вкладывает в руки» разбушевавшегося Кожевикова «Стечкин». Несоответствия в показаниях, по словам Ивана Кожевникова, совершенно не смутили дознавателей. — Хотя дознаватель Котов даже составил рапорт о признаках ложного доноса Гилевича в отношении меня. Однако судьба этого документа по сей день не известна, — рассказывает экс-прокурор. — Зато в деле, переданном в суд, есть постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Гилевича по поводу ложного доноса подписанное Котовым. Хотя сам дознаватель утверждает, что подпись его поддельна и даже не похожа на оригинал, что легко доказывается другими образцами его почерка. Кто фальсифицировал отказ о возбуждении дела? – задается вопросом Кожевников. Все эти события довели близких Ивана Кожевникова до нервного срыва, а его самого «отправили» на больничную койку с диагнозом «гипертонический криз». И тем не менее, пока он находился на стационарном лечении, его умудрились объявить в розыск. — Когда выносили документ, я лежал в обычной городской больнице в достаточно тяжелом состоянии для того, чтобы пытаться скрыться, — объясняет Иван. – А вот прокуратуре, очевидно, было просто необходимо дать указания объявить меня в розыск. Поэтому и «не видели» справок и врачебных заключений. Далее, пять указаний прокуроров таинственным образом исчезли из дела. Кожевникову удалось разыскать четыре заверенные копии пропавших указаний. — Но вот пятое указание, за подписью заместителя прокурора края, пропало бесследно. По смыслу полицейских ссылок, речь в нем шла об обязательном помещении меня под стражу, — говорит экс-прокурор.

Суд-абсурд

Дальнейшее развитие событий обернулось в буквальной степени травлей самого Ивана и членов его семьи. Менялись дознаватели. Некий Керейтов, руководствуясь полученным заданием возбудил, забыв правда вынести постановление об этом, против Кожевникова еще два уголовных дела по статьям 119 и 116 УК РФ(«угроза убийством» и «побои»). На ходатайства защитника и Кожевникова о переносе допроса с 7 января, Рождества Христова, ответил отказом по телефону уже  утром, когда адвокат уехал в другой город. — На мой вопрос: «зачем он это делает», зная заранее, какое значение имеет этот праздник для православных, Керейтов ответил «На всё воля Аллаха». Это ли не преследование и унижение по религиозному признаку? – недоумевает Кожевников. – А между тем, сам «пострадавший» практически год, пока шло следствие, ни разу не упомянул, что я причинил ему хоть какой-то физический вред. Ни одного свидетеля, ни одного документа. Но дознавателю, судя по всему, они были не нужны. Следователь Березовская, которая также занималась «делом Кожевникова» вообще вела допрос, несмотря на резкое ухудшение состояния подследственного. — У меня начался приступ, — рассказывает экс-прокурор. — И хотя она и вызвала скорую помощь, успела за 20 минут, пока бригада приводила меня в чувство, ознакомиться с тремя томами уголовного дела в 750 листов. К суду прокуратура подошла с противоречивыми показаниями «потерпевшего» Гилевича и свидетелем Халайчевым, который знал о случившемся с чужих слов. Однако для гособвинителя, по словам Ивана Кожевникова, этого оказалось достаточно для того, чтобы признать экс-прокурора виновным по всем статьям и запросить для него четыре года реального лишения свободы. — Мои заявления и заявления моего адвоката о многочисленных нарушениях, поддельных документах и предвзятости, были отметены еще на стадии следствия, — рассказывает Иван. — «Не впечатлили» гособвинение и и показания моего брата, который в тот вечер был у нас в гостях, видел меня абсолютно трезвым и подробно описал обстоятельства нашего общения. Положительные характеристики, награды, факт первой судимости и наличие малолетнего ребенка, по словам Ивана Кожевникова, также для прокуратуры роли не сыграли. Что касается суда, то он принял в отношении экс -«безопасника» «Соломоново решение». По статьям – побои и угроза убийства суд вынес оправдательный приговор за недоказанностью. А статью «хулиганство» переквалифицировал в более мягкую, «угрозу убийством» и приговорил к году ограничения свободы, который не применили в связи с истечением срока давности. — Цель была одна, — говорит Кожевников. — Чтобы у меня появилась судимость. И не важно, по какой статье. В любом случае карьеру как юрист, я продолжить не смогу и в органы тоже не вернусь. В настоящее время Иван Кожевников намерен продолжить борьбу за себя и своих близких. Тем временем руководство краевой прокуратуры продолжает «прессовать» строптивого экс-сотрудника.

ПАСМИ будет внимательно следить за развитием этого дела..

МАРИНА ИЛЬИНА