Мздоимство в московской полиции 19 века: коррупция как смысл существования

В XIX веке взяточничество не считалось большим грехом среди чинов городской полиции. Небольшое жалованье едва позволяло сводить концы с концами и содержать семью, вдобавок блюстителям порядка приходилось покупать форму за собственный счет. Вот и приходилось стричь дань со своего участка.

«Неопытные люди диву даются: чины полиции содержание получают не ахти какое, а живут отлично, одеты всегда с иголочки», — вздыхали обыватели. Впрочем, для низовой прослойки полицейских тотальная коррупция считалась жизненно необходимой. Казалось, что город возвращался во времена великокняжеских «кормлений», когда жителям приходилось самостоятельно содержать управленческий аппарат.

Самой распространенной формой взяток были фактически узаконенные «подарки» и «праздничные». Мелкие полицейские служащие и городовые дважды в год, на Пасху и на Рождество, обходили домовладельцев и принимали от них мелкие подношения. Старались задобрить и начальство повыше – околоточных надзирателей, частных приставов. «Праздничными» не брезговали и работники паспортного стола. Горожане надеялись, что после «подарка» полицейские не будут штрафовать дворников по мелочам. Владельцу большого доходного дома было легче заплатить полицейскому, чем содержать дом в чистоте и порядке.

Говорят, даже Николай I не стеснялся каждый год посылать 100 рублей квартальному надзирателю, следившему за порядком в районе Зимнего дворца. В расходных книгах богатых домовладений встречались строчки: «Частному приставу в день его именин».

В целом сложившаяся система устраивала и правоохранителей, и население: городовые старались брать «по чину»,  не обирать бедных до нитки, а жители несколько недоверчиво относились к честным служакам, которые не брали взяток. Иногда горожанам приходилось в буквальном смысле содержать полицейских: в начале XX века московским правоохранителям частенько задерживали жалованье, и «праздничные» деньги, собранные торговцами, шли на оплату сверхурочной работы полицейских.

Безобидные «подарки» не вызывали ярости и осуждения у простых обывателей. Но когда полицейский переступал невидимую черту, горожане могли и пожаловаться в вышестоящие органы. Существовали традиции и нормы морали. Вот что писали в 1916 году о довольно крупном московском полицейском чине: «Когда Жичковский, расплодив в своем участке всюду тайную торговлю вином и нажив на этом деле состояние, купил для своих двух содержанок автомобиль, пару лошадей и мотоциклет двухместный, то его, четыре месяца тому назад, перевели в 3-й Пресненский участок…» Самой привлекательной для коррупционеров в начале XX века казалась сфера услуг. Полицейские «крышевали» трактиры и питейные заведения, и в обмен на мзду разрешали заведениям закрываться позже обычного.

Московский обер-полицмейстер Николай Ильич Огарев правил бал в златоглавой на протяжении трех десятилетий, с 1856 по 1890 год. Рестораторы города выработали специальный прием подношения денег главе полицейской власти: Огарев каждый день приезжал на обед, расплачивался десятирублевой банкнотой, а в ответ ему давали восемь трехрублевок и рубль, который он обыкновенно оставлял на чай. Чистая прибыль полицмейстера составляла 14 рублей.

В 1880-х годах сонных московских будочников заменили на подтянутых и молодцеватых городовых. Маленький домик будочника был характерным атрибутом пореформенного городского ландшафта. Служака сидел у своего домика с допотопной алебардой в руках и пугал ночных прохожих криком: «Кто идет?» Полагалось громко ответить: «Обыватель».

Попытка навести порядок в рядах городской полиции была предпринята энергичным чиновником Александром Власовским. Новый обер-полицмейстер был членом команды великого князя Сергея Александровича, назначенного московским генерал-губернатором после кончины бессмертного В.А.Долгорукова.

Власовский начал службу в полицейских органах прибалтийского города Риги. В Москве он распустил безграмотных нижних чинов, задержавшихся на службе еще с крепостнических времен, и набрал на их место рослых солдат из гвардейских полков. Новым городовым запрещалось вести праздные разговоры с кухарками и местными жителями, чем грешили их предшественники. Над новым словом москвичи потешались: если есть домовой, водяной, то почему бы не быть городовому? В меру сил Власовский старался бороться со взяточничеством и наказывал служак даже в чине полковников.

Власовский пытался поддерживать и строгую дисциплину на городских улицах: в 1870-е годы уличное движение в Москве славилось своей хаотичностью и беспорядочностью. Высокие штрафы были введены в отношении извозчиков: «неуместное замечание» — штраф 15 рублей, «ослушание полиции» — будь добр раскошелиться на 25 рублей… Деньги взимались за нечищеный экипаж, отсутствие бляхи, разорванную и нечиненую одежду самого извозчика, уличную брань. Очень скоро московские извозчики, считавшиеся диким и неуправляемым племенем, научились вести себя вежливо и спокойно.

Власовский носился по городу на лучших лошадях, его постоянно видели в разных концах необъятной Москвы. По ночам обер-полицмейстер подобно Гаруну-аль-Рашиду ходил в гражданском платье и проверял своих подчиненных. При нем всегда был чиновник со специальной книжкой, куда записывались штрафы и взыскания. Ненавистный документ сами полицейские прозвали «паскудкой». Очень часто нарушения замечались полицмейстером в 3 или 4 часа утра, непонятно, спал ли Власовский когда-нибудь.

Москвичи сразу невзлюбили начальника полицейской службы, которому нельзя было подсунуть «барашка в бумажке». Они не поддержали его искреннего рвения  в борьбе с коррупцией. Некоторые его распоряжения казались им странными появлениями самодурства: например, Власовский требовал посыпать края тротуаров желтым песком, в результате чего забивались водостоки. После Ходынской трагедии 1896 года Власовский стал разменной монетой – его отправили в отставку. Александр Александрович скончался в 1899 году.

Полиция продолжала брать взятки и фактически делала коррупцию смыслом существования. Честный служака был скорее исключением, чем правилом. Жители города жаловались градоначальнику в начале XX века: «Просим Вас обратить должное внимание на первый участок Мясницкой части. Новый пристав господин Диевский ужасный взяточник. Он получает взятки на только лично, но и через подчиненных, которые львиную долю уделяют своему начальнику. Как только господин Диевский был назначен в наш участок, то немедленно вызвал всех рестораторов и владельцев гостиниц и получил с каждого незаконный побор… А чтобы быть в стороне, господин Диевский в течение одного месяца дважды отлучался в отпуск: первый раз на неделю на дачу, а второй раз на курорт».

ПАВЕЛ ГНИЛОРЫБОВ