Сергей Сапронов: аресты мэров — не «показательная порка» Кремлем

Директор НИИ проблем коррупции убежден – бороться со взяточничеством в России могут только оптимисты.

Последнюю неделю новостные ленты пестрят громкими сообщениями о коррупции –развитие дела «Оборонсервиса», арест астраханского мэра, трудоустройство Сердюкова… За всем стоит новая стратегия федеральной власти или это разовые случаи, не меняющие общий картины? Будет ли кто-то наказан за «распил» Олимпиады? Почему коррупционные дела не оканчиваются системными выводами, обкладывающими «красными флажками» очередное воровство? Какой государственный орган в стране – самый коррумпированный? Эти и другие вопросы «Первое антикоррупционное СМИ» задало директору НИИ проблем коррупции, кандидату юридических наук Сергею Сапронову:

— Сергей Владимирович, на обывательском уровне существует твердое убеждение – с коррупцией в России жить проще. Уже поколения россиян привыкли решать вопросы через взятку, если начнут действовать строго «по закону», людям самим будет сложнее. Чтобы Вы ответили тем, кто разделяет такой подход? Коррупция –неизбежная судьба России?

— Думаю, это такой же миф, как и миф о беспробудном пьянстве и патологической некультурности русских. Несмотря на кажущуюся укорененность в ментальности нашего народа всего, что связано с коррупцией, разрушается он очень просто. Примерами из не такого уж и далекого прошлого. Почти все годы советского периода российской истории, за исключением, может быть, самого махрового застоя, коррупция, как и проституция, другие «чуждые нам явления» как массовый феномен почти отсутствовала.

Да были отдельные проявления, связанные с тем, что даже самый развитой социализм не мог иссушить предпринимательскую активность, свойственную человеку просто по факту того, что человек — часть социальной системы. К тому же искусно создаваемый дефицит рождал возможности для коррупции. Но, все это было, особенно на фоне сегодняшней ситуации, даже не «цветочки», а сущие «пестики-тычинки». Коррупция никогда не проникала в саму структуру власти, не определяла принимаемые и транслируемые сверху решения.

«Россия, которую мы потеряли» — страна времен империи, особенно сейчас поминаемой чуть ли не как «золотой век» российского государства, тоже не была полностью лишена коррупционных недостатков, хотя и уровень их был тоже значительно более низким. И тогда был свой «Оборонсервис»: хотя бы поинтересуйтесь историей строительства военного порта в Либаве, в получении коррупционных доходов от которого, как считают современные историки, замешаны некоторые члены императорского дома. Однако, в истории тоже можно черпать идеи и решения, которые позволят нам в итоге лет через двадцать-тридцать оглядываться на нынешнее время, конечно, не без содрогания, но и не без гордости от того, что удалось преодолеть…

Готова ли страна и дальше согласится с тем, чтобы за хотя бы видимые державные амбиции терпеть коррупцию и всевластие чиновников?

— Оба президента – и Медведев, и Путин – вели активную антикоррупционную борьбу. При Дмитрии Анатольевиче были приняты ряд важных законов, сегодня идут конкретные посадки. Эти две кампании, на Ваш взгляд, связаны друг с другом? В чем кардинальное различие в антикоррупционных подходах Путина и Медведева?

— Различия у стилей антикоррупционной борьбы, исповедуемых Медведевым и Путиным, так же, как и у стилей их управления вообще, конечно, есть. Но они не столь велики, чтобы говорить о каких-то принципиальных подходах. И Путин, и Медведев являются проводниками той политики, которая, однажды получив поддержку народа, в той или иной степени, опираясь на нее и сегодня, реализуется на практике. Конечно, нельзя не видеть, что в качестве негативных последствий этой политики — политики усиления государственных институтов — мы имеем заметно выросший уровень коррупции, изощренность в монетизации любой степени близости к власти.

Гораздо более интересный вопрос, готова ли страна и дальше согласится с тем, чтобы за хотя бы видимые державные амбиции терпеть коррупцию и всевластие чиновников? «Но, ведь терпели же почти весь XIX и XX век», — скажут историки и будут правы. «Нет, бюрократическое царство в России не вечно, так как слишком изменился мир и в нашей стране нет, как в Китае, цензуры Интернета», — скажут политологи. Тоже в чем-то будут правы. Убежден, что в этом смысле антикоррупционную борьбу, как и государственную политику в целом, нужно рассматривать в более широком контексте — контексте того, что, в конечном счете, будет полезно российскому цивилизационному проекту, а что — работает против него. В средне- и долгосрочной перспективе.

— Кстати, о цивилизационном проекте. Подготовка к Олимпиаде сопровождалась коррупционными скандалами. И «товарищ Билалов» в них далеко не первый. Сейчас махать руками поздно – на носу престиж страны. Но, на Ваш взгляд, после Игр-2014 последуют организационные и следственные выводы? Или все будет спущено на тормозах – провели Олимпиаду и ладно…

Выводы могут и не последовать. Возьмите, к примеру, Саммит АТЭС 2012 года во Владивостоке. Бюджет — мягко говоря, тоже не маленький. Однако выявленные усилиями Счетной палаты и МВД нарушения укладываются в пределы статистической погрешности. Но, насколько можно доверять итогам проверок, и не лежат ли гораздо масштабные нарушения под сукном? Или Универсиада в Казани. Размах и подготовки, и самих соревнований — почти олимпийский. А слышали ли Вы что-либо о серьезных нарушениях при подготовке? Нет! Значит ли это, что коррупции не было совсем? Уверен, что тоже нет!

Пессимисты убежденно говорят, что просто глубоко не копали. Оптимисты так же пылко доказывают, что просто уметь надо работать. Чтобы бороться с коррупцией в России необходимо, безусловно, быть оптимистом, поэтому, давайте согласимся с оптимистами. Повторится ли такая ситуация в пост-олимпийском Сочи? Убежден, ответ на этот вопрос базируется даже не на желании кого-то конкретно сделать выводы после успешной или не очень для страны Олимпиады. Этот вопрос больше зависит, на мой взгляд, от того, насколько обострится борьба за распределяемые, в том числе коррупционным способом, экономические ресурсы в стране, где почти остановился экономический рост, который, начиная с 1999 года был самой серьезной базой общественной консолидации вокруг власти. Если на всех будет не хватать, случай с Билаловым покажется многим маленьким эпизодом в сериале, который может «пойти в прокат» по итогам Сочи, как и других мега-проектов последнего времени.

— Одна из проблем, о которой постоянно говорят эксперты – громкие коррупционные скандалы не приводят к системному аудиту, который бы вычистил повторение коррупционной ситуации. Почему, на Ваш взгляд, власть не проводит таких законодательных и управленческих зачисток?

На современном этапе пора переходить от зачисток к системной работе по противодействию коррупции.

— Зачистки, как управленческие, так и законодательные проводятся. Об этом можно судить хотя бы по активности в этом направлении комитета по безопасности и противодействию коррупции Государственной думы. Но, очевидно, и другое. Просто «зачистка» по определению носит точечный, строго локализованный в пространстве и времени характер. На современном этапе пора переходить от зачисток к системной работе по противодействию коррупции.

Часть такой непосильной, на первый взгляд, работы взяла на себя администрация президента, развернувшая работу по проверке добросовестности деклараций о доходах-расходах чиновников.

Однако, по определению, это — политика «бить по хвостам», попытка отследить результаты состоявшихся коррупционных преступлений, грубо говоря, понять, кто сколько украл. Чрезвычайно важно наконец-то перейти от разбирательств по итогам, когда, согласно старой формуле «все уже украдено до нас», к тому, чтобы закрыть лазейки для коррупции, параллельно максимально ужесточив санкции за коррупционную деятельность. Без этого, сколько не повышай чиновникам, полицейским, военным оклады, мы не заставим их жить только «в белую». Эксперты НИИ проблем коррупции, кстати, разрабатывают сейчас такие предложения. Там обнаруживаются удивительно несложные, но эффективные решения. Они тоже, конечно, не панацея, но на существенное снижение уровня коррупции могут сработать довольно качественно.

— Насколько я знаю, Вы сейчас в Астрахани – непосредственно на месте очередного коррупционного скандала федерального масштаба. Махачкала, Ярославль, Астрахань… Федеральный центр дает понять, что неприкасаемых сейчас нет? В чем заключается мессидж региональным элитам?

— Действительно, Астрахань сегодня стала временным эпицентром той самой пресловутой коррупции на местах, на которую предприниматели и население жалуется центральной власти при каждом удобном и неудобном случае. Это, правда, отнюдь не значит, что с арестом мэра все проблемы с коррупцией в городе уже в страшном прошлом. Городу еще предстоит системная работа по очищению «авгиевых конюшен», оставшихся в наследство от Столярова, выстраивание тех сдержек и противовесов, даже на уровне изменений в Уставе, чтобы «столяровщина» больше не повторилась.

Очевидно, что тут должны сыграть свою роль не столько правоохранители и суд, сколько региональная власть, муниципальные депутаты, сами горожане, которым вероятно, предстоят выборы градоначальника.

Кстати, череду скандалов вокруг мэров, в том числе мэров региональных столиц, думаю, не следует воспринимать, как «показательную порку», которую федералы устраивают местным властям, чтобы они, дескать, знали свое место. Случай с Астраханью показывает нам, что это «всего лишь» адекватная, а, может быть, и даже немного запоздалая реакция на действительно негативные тенденции на самом «хлебном», городском этаже местного самоуправления. К сожалению, особенности нынешнего закона о местном самоуправлении вообще не оставляют никаких иных возможностей для реагирования на такие ситуации, кроме как в ключе, который мы видели на телеэкранах — с криками «тормози» на кадрах оперативной съемки, спецоперацией по этапированию в Москву, Басманным судом, который, похоже, один работает за всю Россию… Жители всех муниципалитетов страны фактически играют в рулетку: повезет с главой администрации или нет. Попадется или «нормальный мужик» или «ворюга», коррумпирующий к тому же, чтобы усидеть на своем месте, и всех, кто должен контролировать его деятельность.

— Сергей Владимирович, по Вашему мнению, какой из госорганов власти самый коррупционноемкий? Такое исследование не проводилось?

— Много раз мне приходилось слышать самые различные варианты ответов на этот вопрос. Назывались, как конкретные ведомства и администрируемые ими сферы государственного управления (ФТС, ФНС, ЦБ), так и целые ветви власти. Недавно участвовал в дискуссии, в ходе которой с опорой на серьезный анализ законодательной деятельности приведено немало аргументов в пользу того, что Государственная дума по-прежнему является удобной площадкой для деятельности лоббистов, а значит, уже на уровне закона закладывает системные возможности для коррупции при правоприменении. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо иметь возможность наложения официальной статистки СКР, МВД, Счетной палаты на экспертные оценки реального уровня коррупции. Есть, конечно, вопросы и к методике выведения этого самого общего объема «коррупционного рынка», но, боюсь, что только тогда можно будет говорить о коррупции в отдельных сферах с той или иной степенью предметности. Поможет ли это реальному противодействию коррупции — это, правда, отдельный вопрос…

— Сегодняшняя борьба с коррупцией – кампанейщина? Или Кремль уже понимает, что дальнейшие последствия могут стать необратимыми? Почему тогда она ограничивается лишь уровнем регионов?

Разворачивающуюся с той или иной степенью интенсивности борьбу с коррупцией нельзя называть «кампанейщиной».

— Думаю, нельзя недооценивать интеллектуальный уровень обитателей Кремля, Старой площади и Белого дома. Поэтому разворачивающуюся с той или иной степенью интенсивности борьбу с коррупцией нельзя называть «кампанейщиной». Просто она очень четко отражает те возможности, которая предоставляет «кремлевским» и «белодомовским» та «клавиатура власти», что имеется у них в распоряжении.

Если бы Путин или Медведев могли бы победить коррупцию одним росчерком пера, то, уверен, этот указ был бы давно подписан. Проблема в том, что сегодня этот указ в лучшем случае будет принят к формальному исполнению, в худшем — просто проигнорирован. Кстати, те меры, которые сегодня предпринимаются в сфере противодействия коррупции, очевидно, говорят о том, что власть опасается того, что коррупция стала носить не просто неуправляемый характер, но стала превращаться из союзника, как уверяет Навальный и Ко, в противника той власти, что отстраивалась сама и отстраивала под себя страну на протяжении последних 10-13 лет.

— Вот – история из моего журналистского блокнота. В Сочи активно застраивается многоэтажками садовое товарищество, канализационные стоки домов текут прямо в Бочаров ручей, под бетонный забор президентской резиденции. И все это узаконивается местной администрацией, приставами, судами… Коррупция настолько поразила метастазами власть, что они даже Путина не бояться?

— Поверьте, такие истории есть и в «блокноте» НИИ проблем коррупции. Случай с «канализационными стоками», в буквальном смысле подмывающими государственную резиденцию президента, можно, к сожалению, дополнить более близкими к Кремлю Ново-Огарево и Барвихе историям.

Уже девять лет межрегиональный благотворительный общественный фонд «Фарватер», основанный по инициативе великого русского актера Валерия Золотухина, пытается получить землю под строительство загородного центра для одаренных детей в Одинцовском районе Московской области. Почти по соседству с загородными резиденциями главы государства и правительства, куда, судя по телевизионной картинке, сейчас сместился центр принятия важнейших решений. И что? Решения о выделении участка из федерального лесного фонда на бумаге приняты почти две пятилетки назад, талантливые дети уже выросли, так и не познав радости общения с красотами подмосковной природы. Причина — в непрошибаемой, непроходимой стене коррупции областных и муниципальных чиновников, против которых бессильны даже обитатели самых высоких кремлевских и думских кабинетов. К сожалению, многие уже 20 лет воспринимают Конституцию, из лучших побуждений воздвигшую перегородки между уровнями публичной власти — федеральным, региональным и местного самоуправления -так буквально, что считают, что управу на них не сможет найти «ни Бог, ни царь и не герой».

— Исход дела «Оборонсервиса» и трудоустройство Сердюкова Вас удивили?

— Честно говоря, некоторые надежды на более адекватный запросу общества исход «дела Оборонсервиса» не только были, но и остаются. Даже не смотря на то, что сейчас кто-то явно пытается «отмыть» не столько Сердюкова, сколько Васильеву. Очевидно и то, что следствие предпринимает колоссальные усилия, чтобы довести дело до обвинительных приговоров. Другое дело — кому и за что.

В этом смысле в трудоустройстве Сердюкова тоже ничего плохого, на мой взгляд, нет. В конце концов, не предлагать же носителю высших государственных секретов в обмен на денежное содержание свои услуги посольству одной из стран «вероятного противника»!

Проблема тут, скорее, в том, что раньше, согласно русской поговорке, четко отражающей политические реалии, было «близ Царя — близ смерти», теперь осталось только «воеводою быть, без меду не жить». На мой взгляд, главный урок, который надо всем извлечь из «сердюковщины» вовсе не в том, что в России по-прежнему многое происходит согласно знаменитому принципу «наказание невиновных, награждение непричастных». Гораздо более важно, что на примере Сердюкова, надеюсь, власть предержащие наконец-то убедились, что для того, чтобы занимать высокие государственные посты необходимо не просто быть верным членом команды и иметь хотя бы остаточные представления о совести (как вариант — состояние, заведомо исключающее коррупционную мотивацию), но, в первую очередь, быть профессионалом в той сфере, которую тебе предстоит регулировать. Некоторые отрасли государственного управления все же не могут управляться абсолютно транспарентными менеджерами, им по-прежнему нужны не только честные профи, но и настоящие, а не записные патриоты.

Андрей Кошик