Эпическое воровство на Первой мировой

Современную российскую армию не перестают потрясать коррупционные скандалы. Ближайшее окружение бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова оказалось среди фигурантов разрастающегося уголовного дела, связанного с масштабными хищениями. Суммы хищений выявляются поистине астрономические. Следователи в ходе возбуждения уголовного дела выявили, что бюджет потерял около 3 млрд рублей. Эта сумма могла бы помочь нашей российской армии приобрести 24 современных вертолета Ми-28, то есть «лица, приближенные к министру» практически пустили в расход штурмовой вертолетный полк.

Ситуация, конечно же, удручающая. Но, как обычно выясняется, что «нет ничего нового под луной», и последние выявленные эпические факты воровства в оборонном ведомстве не являются исключительно изобретением команды Сердюкова.

Особенно ярко коррупция в области обеспечения военных нужд через частные предприятия проявилась в Российской империи во время Первой мировой войны.

К моменту начала Первой мировой войны русская армия представлялась гигантской массой, пребывающей в летаргическом сне, но, пробужденная и пришедшая в движение, она должна была покатиться вперед, волна за волной, невзирая на потери, заполняя ряды павших новыми силами. Усилия, предпринятые после войны с Японией, для устранения некомпетентности и коррупции в армии, привели, как думали в Европе, к некоторому улучшению положения.

«Каждый французский политик находился под огромным впечатлением от растущей силы России, ее огромных ресурсов, потенциальной мощи и богатства», — писал сэр Эдуард Грей в апреле 1914 года в Париже, где он вел переговоры по вопросу заключения морского соглашения с русскими. Он и сам придерживался тех же взглядов. «Русские ресурсы настолько велики, — сказал он как-то президенту Пуанкаре, — что в конечном итоге Германия будет истощена даже без нашей помощи России».

Однако моментом решили воспользоваться нечистоплотные дельцы, которые, возможно, стали посредниками для «перекачки» средств из казны в карманы чиновников. Мы не говорим обо всех российских чиновниках, но о некой особой социальной прослойке, наживавшейся на военных поставках.

Дело было в Порт-Артуре

Необходимо сказать, что не только во время Первой мировой проявились «деловые качества», которые способствовали неограниченным «перекачкам» из бюджета в личные карманы. Возьмем, к примеру, барона Горация Евзелевича Гинзбурга (Гинцбурга). Он был довольно удачливым еврейским коммерсантом и лидером еврейской общины России. В самом конце XIX века этот еврейский барон стал поставщиком угля для русского Тихоокеанского флота. Тогда наша Империя заняла Манчжурию, устроила базу в китайском Порт-Артуре на Ляодунском полуострове, построила порт Дальний. Накануне войны с Японией 1904-1905 гг. еврейский барон завел выгодный бизнес: стал поставщиком угля для русского флота. Сейчас стало известно о том, что он у казны брал деньги за поставки первосортного кардиффского уголька, а сам покупал низкокачественный, японский. Тот, который нещадно дымил, демаскируя русские корабли, давал кучу золы и не обеспечивал высокой скорости хода. По некоторым сведениям, разницу между стоимостью угля барон клал в карман. Только ли свой? Нет, конечно! Царским наместником на Дальнем Востоке сидел адмирал Алексеев с кучей сановников. Говорят, именно с ними и делился оборотистый барон. Напомним, что тогда Россия потерпела поражение в войне с Японией, ее флот погиб.

Отметим, что посредники не всегда оказывались еврейского происхождения. Так, в частности, в источниках говорится о неком китайце Тифонтае, который закупал на казенные деньги качественный русский цемент, но потом перепродавал его в Японию. Речь идет об оборудовании в Китае Порта-Артур и Дальнего, на это царская казна угрохала сумасшедшие деньги. И подрядчиком-застройщиком тогда и выступил Тифонтай. А на строительство объектов Порт-Артура и Дальнего он использовал гораздо более дешевый и низкосортный японский цемент. И действовал Тифонтай среди кучи царских администраторов.

Винтовочный голод

Что касается непосредственно Первой мировой — дело в том, что уже через несколько месяцев в русских войсках стало не хватать винтовок. Вследствие напряженности и непрерывности боев и массовости потерь убыль винтовок оказалась громадной: она во много раз превысила все расчеты мирного времени.

До июля 1914 года ежемесячную потребность исчисляли в 52 000 винтовок и 50 млн патронов, с 1 января 1916 года — уже в 200 000 винтовок и 200 млн патронов, т. е. вчетверо больше. Запланированной производительности в 60 000 винтовок в месяц три русских оружейных завода достигли лишь в июне 1915 года неимоверным напряжением сил и затратой средств.

Член Артиллерийского комитета Е.З.Барсуков вспоминал о трудностях, которые переживало Главное артиллерийское управление (ГАУ):

«При первых же известиях о крайнем недостатке боевого снабжения на фронте и возможности вследствие этого «хорошо заработать» на предметах столь острой нужды русских промышленников охватил беспримерный ажиотаж».

Именно 76-мм снаряд и был тем первым лакомым куском, на который оскалились зубы всех промышленных шакалов с единственной целью легкой наживы. К великому несчастью для России, у этих людей оказывалось подчас немало сильных покровителей… началась бешеная спекуляция на снарядах, … вместо разумного и наиболее продуктивного концентрирования всех средств производства их как будто нарочно распыляли по мелочам, вследствие чего почти все действительно солидные и мощные предприятия оказались лишенными возможности получить все им необходимое, а потому и вынуждены были значительно замедлить темп своего развития.

Основная прибыль уходила в карманы фабрикантов и, скорее всего чиновников, распределяющих контракты и бюджетные средства. Но, помимо этого, крошки с этого щедрого стола попали в руки и многочисленных наемных менеджеров, буйным цветом расцветавших на каждом этапе этой коррупционной пищевой цепи.

Примечательно, что все эти операции по изъятию бюджетных средств обставлялись громкой псевдопатриотической шумихой в тогдашних средствах массовой информации. В результате этой ура-патриотической трескотни у неискушенного читателя складывалось впечатление, что основным источником военных успехов был именно частный капитал и примкнувшие к нему «неправительственные организации».

Главный по снабжению армии 

Дело в том, что для обеспечения политической поддержки вокруг военных поставок от частных лиц сформировались общественные организации, которые громче всего остального российского общества через СМИ рассказывали о неоценимом вкладе частного капитала и «гражданского общества» в победу над врагом. Самой крупной из таких организаций был «Земгор» — Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов.

Созданный на основе городских дум и земских союзов, он фактически выступал посредником между имперским бюджетом и карманами фабрикантов, а на его содержание шло 2 процента от всей суммы частных военных заказов, а также от 1 до 10 процентом себестоимости всех товаров, произведенных для военных нужд. Чувство собственной важности сотрудников этой организации сподвигло их даже на создание собственной форменной одежды, которая должна была в глазах обывателей подтверждать причастность этих командиров от коммерции к победам Действующей армии. Впрочем, за любовь к вензелям и шпорам этих креативных менеджеров в народе презрительно прозвали «земгусарами».

В итоге к началу Февральской революции 1917 года только Земгор получил в свое распоряжение для распределения около 242 миллионов полновесных имперских рублей, а поставил продукции только на 80 миллионов. Всего через частные военно-промышленные комитеты в период с начала «снарядного голода» до сентября 1916 годы было прокручено около 540 миллионов рублей.

Насколько эффективно была использована эта сумма и куда делись оставшиеся деньги – теперь никто уже не выяснит, но «земгусары» в полицейских сводках были отмечены как активные скупщики предметов роскоши, ювелирных изделий и мехов, а также активно оставляли солидные чаевые во всех престижных ресторанах крупных городов России.

Нельзя не отметить, что с началом Первой мировой войны коррупция возросла – но ужесточилась и борьба с ней. Крупная коррупция во влиятельнейшем Земгоре была выявлена еще в те времена, как и в военно-промышленных комитетах (руководимых Гучковым).

Однако многочисленные обвинения в коррупции членов царского правительства в дальнейшем не нашли никакого документального подтверждения, хотя Временное правительство приложило немало усилий для поиска доказательств, и именно этим занималась Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК) Временного правительства.

Летом 1917 года последний царский министр внутренних дел А. Д. Протопопов показывал Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о состоянии страны к зиме 1916-1917 годов:

«Финансы расстроены, товарооборот нарушен, производительность труда на громадную убыль… Пути сообщения в полном расстройстве, что чрезвычайно осложнило экономическое и военное положение… Наборы обезлюдили деревню (брался 13-й миллион), остановили землеобрабатывающую промышленность. Деревня без мужей, братьев, сыновей и даже подростков была несчастна. Города голодали, деревня была задавлена, постоянно под страхом реквизиций… Товара было мало, цены росли, таксы развили продажу «из-под полы», получилось мародёрство… Искусство, литература, учёный труд были под гнётом… Упорядочить дело было некому. Начальства было много, но направляющей воли, плана, системы не было. Верховная власть перестала быть источником жизни и света».

К лету 1917 года члены комиссии констатировали, что не находят в действиях подследственных никакого состава преступления, а когда председатель комиссии (Муравьев) пытался их заставить изменить свое мнение, некоторые из них – в частности, Руднев – подали в отставку.

Таким образом, современное «дело Минобороны» является всего лишь последним, но, наверное не завершающим эпизодом из длинной серии проявлений российской коррупции, одновременно уникальной и самой банальной не только у нас в стране, но и в мире. Чем окончится новый виток борьбы с этим вечным и вездесущим злом – покажет время.

Никто не спорит, что взяточничество и коррупция были распространены среди чиновничества и в XIX веке, и в правление Николая II, однако то время по объему взяток несравнимо с нынешним положением в Российской Федерации.

Ольга Ильина