Валерий Яковлев: Мы все делаем для того, чтобы нас не воспринимали как карательный орган

Ровно год назад Валерий Яковлев возглавил Управление федеральной миграционной службы по Самарской области. Для генерала, долгое время проработавшего в системе исполнения наказаний (ГУФСИН), это направление оказалось новым и практически неизученным. Подводя итог своей деятельности на посту руководителя УФМС, Валерий Яковлев рассказал корреспонденту «Первого антикоррупционного СМИ» о тех изменениях, которые произошли в 2012 году в системе, о проблемах внутренней коррупции, а также об изменениях в миграционном законодательстве.

 

— Валерий Сергеевич, когда вы перешли в ФМС, какую оценку вы дали работе федеральной миграционной службы? Были ли какие-то недочеты, недоработки? Что вы успели изменить за это время, и что бы вам хотелось еще изменить и как-то модернизировать работу, с учетом того, что говорил президент РФ?

— Я в эту службу специально не стремился. 8 февраля я уволился из ГУФСИН, а через два дня приступил к работе в УФМС. В целом я застал довольно профессионально подготовленный коллектив сотрудников. Уровень квалификации главных специалистов и начальников отделов довольно высок. Работа в ФМС требует много знаний законодательства и соответствующих регламентов. Как и в любом другом коллективе, есть и плохие и хорошие работники.

Самое слабое место УФМС – материальная база. Главная задача сотрудников УФМС – оказывать услуги населению Самарской области, иностранным гражданам, и оказывать их согласно указаниям, законам, требованиям, в том числе руководства страны. От нас требуют, чтобы эти услуги оказывались качественно. Но необходима соответствующая база, комплекс зданий, помещений, чтоб люди могли прийти и, получая услугу, не толпиться, а чувствовать себя комфортно. Чтобы у всех было нормальное рабочее место.

Для примера: на улице Гагарина, 66 «а», это помещение бывшего детского сада, летом по 300-500 человек приходит за услугами. Согласитесь, сложно в детском саду организовать нормальную работу. Там даже не было туалета для граждан.

От нас требуют, чтобы эти услуги оказывались качественно. Но необходима соответствующая база, комплекс зданий, помещений, чтоб люди могли прийти и, получая услугу, не толпиться, а чувствовать себя комфортно

— Есть мнение, что работа ваших подчиненных наиболее связана с коррупционными рисками…

— Я думаю, слишком много мифов вокруг УФМС ходит, в отношении коррупции. Риски действительно большие, а почему? Во-первых, как я уже говорил, это условия работы, при которых у нас непрекращающиеся очереди. При этом очень низкая заработная плата — от 6 до 15 тысяч рублей. А ведь наши услуги очень востребованы. Дисбаланс большой, отсюда и риски. Кроме того, вокруг УФМС крутится много всевозможных организаций и людей, которые никакого отношения не имеют ни к власти, ни к УФМС, ни к правоохранителям. Но они паразитируют и пытаются решать какие-то вопросы. Паразитируют, в первую очередь, на мигрантах. И зачастую их же земляки, которые здесь осели, обдирают их и обманывают. Предлагают фиктивные браки, медицинские проверки, сертификаты. Те же «резиновые адреса» организовывают. Очень много тех, кто кормится вокруг УФМС. Были и есть среди них, к сожалению, и наши сотрудники. Я после своего прихода никаких революций не делал, но смена порядка 20 руководителей была. Одни приходили и просто говорили «я ухожу, и все». Эти люди понимали, что так, как они работали, дальше я им работать не дам. Некоторых пришлось наказывать, увольнять.

Очень много тех, кто кормится вокруг УФМС. Были и есть среди них, к сожалению, и наши сотрудники

— Вы сказали, что вокруг УФМС крутятся разные организации. А какие конкретно?

— Надо признать, есть всякого рода посредники, никакого отношения к нам не имеющие. Они просто берут свою долю. Зачастую, делают деньги «из воздуха».

— То есть это своеобразный аутосорсинг?

— Можно и так сказать. Хотя когда был создано ФГУП «Паспортно-визовый сервис» ФМС России, филиал которого находится в Самаре, часть коррупционной составляющей перестала существовать. Там государственные услуги, по единому тарифу. Понятно, что недешево, но за услуги платятся налоги и все денежные потоки прозрачны.

Возвращаясь к фактам коррупции, скажу, что официально у нас возбуждено 2 уголовных дела за взятки, в подразделениях Кинельского и Волжского районов. В Кинельском районе уже вынесено решение суда.

В то же время у нас было около 10 случаев, когда сотрудники заявляли, что им предлагают взятки или пытаются как-то отблагодарить. Было 2 уголовных дела по Кинелю и Отрадному, в каждом из которых сумма взятки фигурирует в размере 200 тысяч рублей.

— Фактически ваши подчиненные сообщили о готовящемся преступлении?

— Есть алгоритм действий сотрудника. Они сообщают, мы оформляем и, естественно, сообщаем в территориальный правоохранительный орган.

— Такие факты основаны все-таки на личности самого сотрудника или это результат работы руководства?

— Я думаю, здесь это все в комплексе. Нельзя это однобоко рассматривать. Все-таки работа на сегодняшний день проводится очень большая, кто бы что ни говорил. Это и телевидение, это и газеты, это те же уголовные дела. Все это оказывает влияние на здравомыслящего человека. Ну и от личности сотрудника тоже зависит. К примеру, было предложение взятки в 300 тысяч рублей. Но человек с деньгами не пришел. Я думаю, что тут просто информация об этом утекла и на встречу никто не явился. Мы сами не правоохранительный орган и не можем реализовать подобные дела. Реализацией занимается ГУ МВД, или УФСБ. Тем не менее, два факта сообщения о попытке дачи взятки в 200 тысяч рублей, это вполне достойно. Естественно, мы отмечаем таких сотрудников и поощряем. Вспомнить хотя бы ту сотрудницу, которая взяла 5 тысяч рублей. Она старший лейтенант, мать одиночка. Сейчас бы получала 40 тысяч рублей, а теперь что? В любом случае это будет судимость, хоть и условная. И на работу ей будет сложно устроиться. Я всегда своим людям говорю, чтобы они доносили это до подчиненных.

— С какой из структур ваша служба проводит запланированные акции?

— В этом направлении мы больше работаем с ГУ МВД. Нас прежде всего интересует работа участкового уполномоченного. Они на территории главные и все знают, если работают нормально. Для силовой поддержки привлекаем ОМОН. Работаем с УФСБ. Если проверяем небольшие предприятия, то работаем сами. Зачем отрывать людей от работы и устраивать «маски-шоу». Для примера назову стройку в Октябрьском районе. Один раз приехали, там 14 человек нарушителей. Хозяева, естественно, убегают. Второй раз приезжаем — 8 человек. На третий день приезжаем, снова 8. И здесь виноваты не азербайджанцы, не узбеки, не таджики. Здесь виноваты те, кто их приглашает, нанимает без соответствующего разрешения. Да, у них нет регистрации и они работают без разрешения. Но кто их сюда пригласил? Виноваты наши представители бизнеса, работодатели. Они должны все организовать, раз кого-то приглашают на работу.

Недавно приходили к нам на прием представители компании ООО «Нефтехиммонтаж». Организация работает и зарплата там до 30 тысяч рублей. Тем, кого они нанимают, они оплачивают гостиницу на Заводском шоссе и питание. Для трудовых мигрантов это нормальные деньги и условия. Тем более, что живут они в гостинице, из которой их на работу доставляет автобус. Со стороны трудовых мигрантов, работающих в этой организации, в прошлом году ни одного нарушения не было. Никто не совершал преступлений и в отношении них. Они сюда приезжают работать и их цель — заработать деньги и содержать своих близких. А где приглашающей стороной выступают недобросовестные работодатели, там ситуация совершенно другая. Тех, кто приехал на заработки загоняют в бытовки, в подвалы, на стройки. Я спрашиваю у них: как деньги вам платят? Отвечают, что начальник приносит. А сколько денег вам платят? Говорят, что в месяц 8 тысяч рублей. А расписываются, я уверен, за 25-30 тысяч. Вот наглядный пример, кто кого обманывает, кто создает эти условия и почему не оформляют разрешение и патенты. Виноваты наши работодатели.

виноваты не азербайджанцы, не узбеки, не таджики. Здесь виноваты те, кто их приглашает, нанимает без соответствующего разрешения

— А в сфере ЖКХ у нас много нарушений в отношении нелегальной трудовой миграции?

— Все-таки больше всего нарушений на стройках. Основная доля приезжих работают на строительстве. В сфере ЖКХ в основном все оформлены. Нарушения бывают в основном, когда авральная работа. Тогда управляющие компании нанимают кого попало, а мы их отлавливаем по городу. Но это все имеет разовый характер. А уж кому как там зарплату платят и как расписываются в ведомости, это уже другой вопрос. Кроме строек так же масса нарушений на рынках, где приезжие работают в качестве грузчиков.

— В свое время для организаций, которые привлекают нелегальных мигрантов, были введены большие штрафы. Много ли предприятий подверглось подобным санкциям в прошлом году?

— За 2012 год в бюджеты всех уровней мы перечислили 570 млн рублей. В бюджет Самарской области — 81 млн. Было наложено штрафов на 115 млн рублей. Есть штрафы и по 1 млн. руб., и по 2. Есть те, кто не оплачивает штрафы. С такими мы судимся и в основном выигрываем. Если конкретно по фирмам, у которых мы выигрывали, то это «ПСМ ГРУПП» Мы с ними уже 2 года судимся. В принципе, можно порядка 10 фирм назвать, с которыми идут судебные тяжбы. Также за 2012 год нами было оштрафовано порядка 500 должностных и 380 юрлиц. Штрафные санкции для них составляют 25 тыс. рублей и от 250 до 800 тыс. рублей соответственно. Самые злостные нарушители, это юрлица из Тольятти.

— Ужесточение миграционного законодательства изменит состояние в этой сфере? Кроме того недавно говорили об отмене въезда в РФ по внутренним паспортам Таджикистана…

— Пока ничего не отменили, это в перспективе. Что касается ужесточений, то здесь надо смотреть в отношении кого они применяются. Наоборот, в течение года все поправки были направлены на послабления для законопослушных граждан. На амнистию по гражданству уже 300 человек подали заявления, которые ранее по каким-либо причинам не смогли стать гражданами России. И ужесточения в отношении нарушителей так же должны быть – для тех, кто занимается нелегальной миграцией и «резиновыми адресами» А по-другому как работать? По «резиновым адресам», когда на одной жилплощади регистрируют сотню человек, нет практически никакой законодательной базы. Но мы этим сейчас занимаемся, есть у нас несколько решений судов, с реальным уголовным делом в отношении собственников.

— Но бывали ведь и обратные ситуации, когда сами собственники не понимали, как у них оказалось зарегистрировано большое количество народа? Человек начинает выяснять и узнает, что регистрация проходила в уведомительном порядке…

— Даже если регистрация проходит через почту, все равно приходит реальный человек. Зачастую это люди, ведущие асоциальный образ жизни. Их приводят на почту и оформляют документы. Да, мы знаем, что 100 человек там уже зарегистрированы. Мы обязаны их регистрировать. Но после этого приходится осуществлять проверки, так как в местах массовой регистрации зачастую множество нарушений.

— Одно из СМИ недавно озвучило цифру, что в Самаре каждый десятый – гастарбайтер.

— Дело в том, что эту цифру они взяли с потолка. На миграционный учет у нас поставлено 258 тыс. человек. К нам приезжают не только азербайджанцы, узбеки и таджики. Но также граждане Франции, Германии, Китая, Турции, США. У многих самарцев родственники живут за границей. Они приезжают сюда в гости и регистрируются. Иностранные туристы к нам тоже приезжают и тоже регистрируются. Студенты, которые приезжают на учебу, тоже встают на миграционный учет. В общем и целом эта цифра составляет 258 тыс. человек, но из них трудовых мигрантов около 30 тыс. И, опять же, они работают не все одновременно. Как правило, приезжают на три месяца, потом уезжают домой, но через месяц снова могут вернуться в Россию. Таким образом выходит две регистрации в течение одного года. А может быть и три. Кроме того, еще 6 тыс. человек живут у нас по временному разрешению. Они получили вид на жительство.

— То есть журналисты посчитали количество регистраций, а не реальных людей?

— Разумеется. Речь идет о количестве регистраций, в т.ч. и повторных, транзитных, туристических и т.д. Даже если человек на 3 дня приехал и заселился в гостинице, то он регистрируется. Думать, что каждый десятый у нас мигрант, а тем более работающий – это глупость.

— Возвращаясь к вопросу о нехватке зданий, и маленькой заработной плате персоналу, что у вас сейчас в приоритетах?

— В прошлом году мы все-таки успели кое-что сделать. В здании на Гагарина провели небольшую реконструкцию. Скоро перевезем все архивы в другое здание, чтобы освободить помещение для сотрудников. В здании, в котором мы сейчас находимся, отремонтировали крышу, фасад. Это здание является памятником архитектуры. Ранее здесь располагалось жандармское управление города Самары. Наверное, с тех времен здесь крышу и не ремонтировали. У нас много что изменилось в плане информационной составляющей и технического сопровождения. Эти два направления у нас очень мощные, в данный момент мы уже подключены к системе электронного правительства.

Для своих сотрудников мы также стараемся делать что-то, чтобы они чувствовали себя нужными на работе и видели, что о них помнят.

Первое, что я сделал, когда пришел, это разместил в холле доску почета. Вначале говорили, что это никому не нужно, а когда на доске появились фотографии 30 человек, которые отличились, и другие стали стремиться к тому, чтобы попасть на доску почета. Мы организовали для коллектива соревнования, купили кубки, учредили небольшие премии. Это, конечно, не те деньги, о которых можно громко говорить, но люди на это реагируют позитивно. Даже простая благодарность для человека многого стоит. Это может быть и поздравительная открытка к празднику или дню рождения. Или благодарственное письмо от Главного федерального инспектора или Губернатора. Хочу также отметить, что в подавляющем большинстве в УФМС коллектив состоит из женщин, для которых мы хотим организовать конкурс, что-то вроде «Мисс УФМС». Девчата молодые, надо же их чем-то занимать.

В первый раз за всю историю УФМС мы отметили 20-летний юбилей с приглашением руководителей области. Для наших сотрудников это было очень интересно. Людям очень важно услышать поздравления, почувствовать внимание от первых лиц области.

— С недавнего времени функцию выдворения нелегальных мигрантов передали судебным приставам. Это как-нибудь облегчило вашу работу?

— Полномочия отдали УФССП, потому что они исполняют решения судов. Но документацию готовим мы. Нам приходится оформлять человека в спецприемник, заниматься восстановлением документов. У многих отсутствуют документы и это создает свои сложности. Необходимо направить документы в консульство, доказывать, что нелегал — гражданин той или иной страны. И уже приставы исходя из наличия документов, наличия решения суда, занимаются выдворением.

— А спецприемники в чьем подчинении?

— Пока в системе МВД. Но с 1 января 2014 года субъекты должны создать свои спецприемники. Для этого необходимо найти помещение и передать его в федеральную собственность, фактически в ведение ФМС. Сейчас эта работа активно ведется со стороны правительства Самарской области, а в Москве ФМС готовит законодательную базу.

— Это будут какие-то отдельные строения?

— В принципе, да. К этим зданиям есть определенные требования.

— А вы остались в подчинении МВД или вас вывели из этой системы?

— Ранее ФМС входила в структуру МВД. В прошлом году нас вывели из ее состава и мы теперь самостоятельная структура – федеральный орган исполнительной власти в составе правительства. Наш руководитель в ранге министра. Но вместе с тем, у меня, например, в подчинении 300 сотрудников МВД, которые прикомандированы к УФМС России, в составе которой они проходят службу. Мы не правоохранительная структура. У нас есть лица, которые сейчас отбывают наказание. В личных делах у них есть заключение о нежелательности пребывания на территории России. Это те лица, которые совершили тяжкие или особо тяжкие преступления. Решение об их депортации принимает суд. Когда у них подходит к концу срок заключения, мы согласуем свои действие с ГУФСИН. Едем в колонию, встречаем этого человека и доставляем в суд и уже суд принимает решение о депортации. После этого мы сдаем гражданина в спецприемник, готовим документы, покупаем билет, и всё… Пусть едет на родину, потому что у нас здесь и своих преступников хватает. Последнее, что мы делаем, это закрываем для нарушителя въезд на территорию России. И это очень важная работа. Если судами было принято 511 решений о выдворении и 26 решений по депортации, то решений о закрытии въезда было принято 796.

Вот захотел кто-то пригласить сюда 30 человек из Таджикистана. Звонит им земляк и говорит: приезжайте, здесь стройка, нужны рабочие. Все собираются, на автобусе, подъезжают к границе, достают свои паспорта, пограничники проверяют. Они приехали в Самару и обязаны встать на миграционный учет, а так как пригласил их какой-то там «свой», то он и находит для них эти «резиновые адреса». Прибывшие регистрируются и правдами-неправдами устраиваются на работу. Если у организации есть квоты, то представители берут со всех приезжих документы, приезжают к нам и оформляют разрешение на работу. Или покупают патенты. Для физлица стоимость патента составляет 1 тыс. рублей в месяц. И это, кстати, очень популярно. Есть, допустим, у вас загородный дом. Вы берете патент на 3 месяца, соответственно вы, как работодатель, обязаны обеспечить работника жильем и зарплатой. Неважно, работает он у вас садовником или нянькой. Проходит срок, человек приходит к нам и берет патент еще на 3 месяца. И продлевать его действие можно на срок до 12 месяцев. Мы в ПФО на 1 месте по количеству выданных патентов – за 2012 год мы выдали их 24,5 тысячи. Соответственно, все эти деньги (126,5 млн. руб.) поступают в бюджет, а трудовой мигрант стоит у нас на учете.

После этого мы сдаем гражданина в спецприемник, готовим документы, покупаем билет, и всё… Пусть едет на родину, потому что у нас здесь и своих преступников хватает

— Есть какие-то популярные места концентрации нелегальных мигрантов? Скажем, общежития или частный сектор…

— Если брать общежития, то такой массовости там нет. Мы их постоянно проверяем. Имеются, конечно, нарушения, по которым наказываются отдельные лица, но такого, чтобы в общежитии были тысяча нелегалов – нет. Они живут по всей области. Где есть работа, там и живут. На стройке работают, значит, и живут там же. Или в подвале каком-нибудь. Нелегалы ведь не сами по себе из ниоткуда появляются. Обычно, у кого-то истек срок разрешения на работу и этот гражданин должен тут же выехать, а он задерживается на какое то время и таких очень много.

— Вас часто приходится видеть на коллегиях различных органов власти, где подводятся итоги. На подобных мероприятиях затрагиваются какие-то важные вопросы, касающиеся вашего ведомства?

— Я, допустим, член коллегии ГУ МВД. И я с удовольствием принимаю в них участие, поднимаю вопросы, которые касаются напрямую работы УФМС. Я заинтересован в том, чтобы участковые уполномоченные вели честно и добросовестно свою работу. Ведь мы не правоохранительная структура. С ГУ МВД у нас очень много точек соприкосновения. То же самое касается и работы судебных приставов. На уровне управления у нас взаимодействие нормальное, а на уровне района – есть проблемы. Да, трудно с мигрантов взыскивать. Но тем не менее после коллегии мы с начальником УФССП Александром Гозданкером устроим совещание и вызовем те отделы, которые ни рубля не взыскали. Получит взыскание наш начальник отдела и его начальник отдела. Это результат работы коллегий. Что касается прокуратуры, то со стороны этого органа были представления в наш адрес. И по результатам их рассмотрений было наказано более 20 человек. Есть представление, а стало быть и факт нарушения налицо.

— Вы не правоохранительный орган, но хотелось бы вам получить какие-то отдельные полномочия? Вот службе судебных приставов, к примеру, дали свой следственный отдел.

— Хотелось бы как у приставов иметь свое силовое подразделение. Нам, к примеру, с 1 января 2014 года передают центр временного содержания, а там будет 50-100 человек, в том числе и лица, которые отбыли по 15-20 лет колонии. И месяца два они будут ждать выдворения или депортации.

Что касается силовой поддержки, то тут мы при проведении рейдов уже думаем, кого приглашать. Потому что есть случаи, когда приезжаем мы на тот же Кировский рынок, где торгуют вьетнамцы, а там уже все закрыто и все ушли. Это свидетельство того, что информация о предстоящей проверке утекла на сторону. А если приезжаем одни, без сопровождения, то у нас сил не хватает. Нас как увидят, то тут же и разбегаются. Конечно, неплохо было бы иметь свой отдел физззащиты. УФМС развивается очень стремительно и если в СССР такой структуры не было и она была не нужна, то сегодня наши услуги оказались очень востребованы.

Хотелось бы как у приставов иметь свое силовое подразделение

За год своей работы я изменил свое отношение к необходимости нахождения у нас трудовых мигрантов. Я живу в обычном доме в обычном городе, хожу по его улицам. Первый, кого я вижу, когда иду на работу, это трудящегося мигранта, подметающего улицу. Сегодня наличие трудовых мигрантов это благо для России. Они создают ВВП и они приносят пользу. В силу разных причин у нас сегодня нет возможности делать это самим. Говорят у нас народу много, но где он этот народ? Многие не хотят работать. Где эта молодежь, которая стремится идти работать строителями, токарями, слесарями? Вот мне один журналист говорит: почему вы сами не идете работать? А я ему тот же вопрос задаю. А я, кстати, 2 года сам отработал дворником. И эти ели, которые растут на улице Соколова, где расположено ГУ МВД, я их помню еще двухметровыми. Больше двух лет я за этими елями ухаживал и просто получал от работы удовольствие.

— Мигранты, возможно, считают вашу службу неким карательным органом. А с их представителями вы проводите какие-либо встречи по выработке неких взаимоотношений?

— У нас есть Общественно-консультативный совет при УФМС России по Самарской области, в который входят общественники, люди науки и культуры. И на каждое заседание совета мы приглашаем лидеров диаспор. Отдача от этого есть. Такие взаимоотношения влияют наиболее положительно и это очень важно. Мы все делаем для того, чтобы нас не воспринимали как карательный орган.