Неэффективные триллионы

За шесть лет государственные институты развития «поглотили» 5 трлн рублей. Об этом на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) заявила глава Счетной палаты Татьяна Голикова. Она назвала эти деньги «растворившимися без следа» и подчеркнула, что отследить их использование не представляется возможным.

Коррупционные лазейки

Татьяна Голикова признала, что после попадания в акционерные общества, которые сотрудничают с госкорпорациями, проконтролировать судьбу финансовых потоков не представляется возможным. Кроме того, она заявила, что «большие вопросы» у Счетной палаты вызывают инвестиционные программы, в которые вкладываются госкорпорации. В особенности, сроки реализации таких программ и их целесообразность в целом.

Картели по закупке лекарств захватывают регионы России

Наибольшие нарекания вызывают закупки акционерных обществ, правила которых существенно отличаются от норм, принятых в госкорпорациях, отметила Татьяна Голикова. По её мнению, переломить сложившуюся ситуацию и раскрыть масштаб проблем в сфере госзакупок, сможет казначейское сопровождение, механизм которого постепенно внедряется в некоторых госкомпаниях. Это позволит обеспечить страхование авансовых платежей, которые заказчик рискует потерять из-за недобросовестности поставщика.

Заместитель главы Федеральной антимонопольной службы Максим Овчинников подтвердил, что закупки у единственного поставщика по завышенным сметам являются классической схемой «освоения» бюджетных денег.

По данным Федеральной антимонопольной службы, лишь 5% госзакупок в России проходят на конкурентной основе, тогда как 95% достаются заранее определенным поставщикам.

В результате как минимум 10% рынка контролируют картели, цены завышаются на 20-30%, из-за чего бюджет теряет до триллиона рублей в год.

Доктор юридических наук профессор кафедры государствоведения Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС Светлана Бошно сообщила «Первому антикоррупционному СМИ», что открытость информации о госзакупках и ее отслеживание в России весьма проблематична.

— Всемирный банк еще в 2005 году в записке о коррупции отмечал, что конкурсы закупок, которые являются самыми коррупциогенными, можно обезопасить с помощью их прозрачности. Максимальное открытие сведений должно было снизить коррупционную составляющую. Однако в России это предположение себя не оправдало. Объясню почему. Существующей открытой информации не хватает в силу особенностей нашего законодательства. При возбуждении уголовного дела и предъявлении обвинения необходимо располагать должностной инструкцией. Если речь идет о коррупции, коммерческом подкупе, возникает проблема должностного лица, которую я, например, при всем моем богатом опыте, предвидеть не могла.

Поясню на примере. Конкурс на обслуживание громадного концерна, монополиста Росавтодор проиграл строительный институт и контракт получило ООО «Надежда». Возникли определенные сомнения, но, разумеется, никто не утверждает наличие взятки. Сейчас мы пытаемся выяснить, кто является должностным лицом, выступавшим от лица компании, ибо объектом взятки может быть только оно. Иначе противодействие бессмысленно. Сайта ООО «Надежда» в интернете не существует, к архиважной информации о том, кто был представителем юридического лица, доступа у нас нет. Мы затребовали должностную инструкцию, в ответ компания сообщила о ее утере.

Во всех компаниях, не являющихся органами госвласти, установить должностное лицо, выступающее не в качестве руководителя, а в качестве ответственного лица, практически невозможно.

Поэтому неимоверно сложно выяснить, кто создал предпосылку для коррупции, чье это преступление – человека или организации. До тех пор, пока не будет получен доступ к структуре организации, нельзя утверждать, что точно известно, кто является ответственным за деяния. Разумеется, любые действия можно производить скрытно и неявно.

Нужно отметить, что в настоящее время множество уголовных дел характеризуются подобной путаницей. Выяснить, кто присвоил себе право действовать от лица компании или напротив, использовал свои законные полномочия, довольно сложно.

«Страшная цифра» неэффективных программ

За 2016 год Счетная палата выявила нарушения исполнения бюджета на 700 млрд рублей. Об этом на полях ПМЭФ рассказала Татьяна Голикова. Она назвала этот факт «страшной цифрой», но называет эту сумму «частично устранимыми нарушениями».

«Роснефть» отменила закупку посуды, которая возмутила Навального

Одной из основных проблем исполнения бюджета Голикова считает низкую эффективность госинвестиций. Она признает также и то, что правительство считает неэффективными треть государственных программ. Какое количество денег было использовано неэффективно или получило нецелевое применение, госпожа Голикова не уточнила.

Профессор Светлана Бошно в интервью «Первому антикоррупционному СМИ» дает свою оценку этой информации.

— Возвращаясь к международным тенденциям могу сказать, что несоответствие издержек приобретенному результату говорит о коррупционном факторе. Тем более, учитывая российскую манеру добиваться некоего результата «любой ценой». К тому же оценка эффективности программ вопрос специфический, во многом оценочный. Кроме того, существует такое понятие как «бесцельные законы». Они не содержат конкретных показателей, их целями указываются «в целях повышения», «активизация развития». И что угодно еще, вместо конкретики.

Поэтому эффективность госпрограммы в таких условиях определить сложно, ее надо переводить в количественный критерий. Слова «плохо, хорошо, меньше, больше» надо заменить на цифры — построили три дома, помогли трем инвалидам, умерло на пять человек больше и так далее. В некоторых проектах описаны исходные данные, но никто не проверял, были ли они изначально завышены или занижены, ибо в общей массе критерии даны описательные и оценочные, – полагает Светлана Бошно.