Антикоррупционная политика Петра Великого

Победив Швецию, Турцию и Персию, Петр I проиграл войну с Россией: его антикоррупционная кампания закончилась провалом и стала единственной черной кляксой на исторической репутации великого императора…

До Петра коррупцию вредной не считали, напротив, византийский институт официального кормления чиновников за счет населения позволял экономить в казне значительные средства и просуществовал до середины XVI века.

Результаты такой политики описал один путешественник-иностранец:

— На чиновников здесь смотрят как на хищных птиц. Они думают, что со вступлением их на должность им предоставлено право высасывать народ до костей и на разрушении его благосостояния основывать свое счастье.

Это объясняет, почему следующий, семнадцатый век, вошел в русскую историю как Бунташный.

Петр не был первым правителем, кто понимал необходимость реформирования страны. Но попытки провести налоговую и денежную реформу у его предшественников закончились Соляным и Медным бунтом соответственно, поскольку становились для чиновников чем-то вроде общегосударственной кампании открытого обворовывания народа.

А стрелецкий бунт, который чуть не стоил власти десятилетнему Петру? Он начался с того, что командиры присваивали жалование стрельцов и заставляли их работать в своих имениях как крепостных. Будущий император на всю жизнь это запомнил: где-то какой-то полковник совсем потерял совесть, а в результате рядом с ним на троне появился еще один мальчик. Петр стал первым русским правителем, который понял, что коррупция это, прежде всего, угроза его власти.

Повзрослев, Петр начал бороться с коррупцией с тем же упрямством и энергией, с которыми прорубал окно в Европу или строил город посреди болот. Только с гораздо меньшим успехом.

Надо отдать должное великому императору – он прекрасно понял, что борьба с коррупцией это как раз то дело, которое нужно начинать с себя. Петр велел назначить себе офицерское жалование и жил на него, иногда испытывая серьезные финансовые трудности. После второй женитьбы денег царю стало хронически не хватать, и полковник Петр Романов попросил Александра Меншикова, имевшего в ту пору высшее воинское звание Генералиссимуса, ходатайствовать перед Сенатом о присвоении ему, царю, звания генерала, которому полагалось более высокое жалование.

Должно быть, это был единственный случай в истории, когда Меньшиков за кого-то хлопотал, не получив предварительно на лапу. Ближайшее окружение и стало той проблемой, которую Петр, на всех его благих намерениях, так и не смог решить.

Вот, например, Борис Петрович Шереметьев – отличный полководец, получивший графский титул и звание генерал-фельдмаршала за подавление восстания стрельцов в Астрахани. Но во время завоевания Прибалтики этот генерал-фельдмаршал не только вывез из нее все ценное, но даже переселил жителей на свои земли, сделав личными рабами… И Петр первый ничего ему за это не сделал, хотя прекрасно знал, как Шереметьев «похозяйничал» в Прибалтике. Петр понимал, что в Европе полководец такого уровня стоит денег, которые в бюджете молодой империи не всегда имеются, поэтому ему было удобнее рассматривать мародерство генерал-фельдмаршала как оплату его услуг Отчизне.

Или вернуться к Меньшикову. На Руси каждая собака знала, что Александр Данилович ворует страшно. Его похождения во время похода в Польшу сравнимы с прибалтийскими приобретениями графа Шереметьева. Но при этом в битве при Калише, в самую отчаянную минуту Александр Меньшиков лично возглавил атаку русских драгун, был ранен, но переломил ход битвы, разбил шведов и взял в плен их генерала Мардефельта.

И вот что Петру было делать с таким орлом? Император, не в силах расстаться с приятелем, частенько его крепко избивал – тростью по спине или кулаками по щекам…

Но в плане борьбы с коррупцией мордобой помогал мало. А если с коррупцией не боролись, она разрасталась до каких-то чудовищных размеров. Царь выдал любимую дочь Анну замуж за герцога Голштинского и пожаловал молодой семье 300 тыс. руб. Узнав об этом, Меншиков начал требовать у Анны 80 тыс. руб. «отката», поскольку, как уверял светлейший, именно он уговорил царя дать такое приданое, а мог сделать и так, чтобы Петр передумал. И ему «откатили».

Черт Петра дернул назначить князя Матвея Гагарина, который отличился при строительстве канала Волга-Дон, главой Сибирского приказа. Аппетиты князя оказались больше Сибири: денежные поступления оттуда почти прекратились. Потом Гагарин словно перекрыл торговый путь с Китаем. Торговля продолжалась, но доход теперь шел лично Матвею Гагарину. Денег было столько, что глава Сибирского приказа построил в Москве какой-то совершенно чудесный дом с зеркальными стенами и потолком-авариумом, в котором плавали живые золотые рыбки. Петр князя в итоге все же повесил, причем прямо перед Сенатом – в назидании другим чиновникам. А через месяц Петр приказал перевесить полуистлевшего казнокрада на железную цепь и отправил его в агитационные гастроли: князь повисел перед обер-юстицией, перед армейским управлением и перед другими важными институтами молодого государства… Это была первая и, пожалуй, самая сильная антикоррупционная пиар-компания в России, которая, впрочем, закончилась тем же провалом, что и все последующие.

Интересно то, как Петр провел расследование коррупционных злодеяний князя Гагарина. Он отправил в Сибирь ревизора, а следом за ним, тайно, своего денщика Егора Пашкова. Ревизора в Сибири купили с ходу, а денщик вернулся, собрав на князя, выражаясь по современному, чемодан компромата. Егора Пашкова Петр наградил, а ревизора повесил рядом с Гагариным.

В последний год жизни Петр Великий словно расписался в провале своей антикоррупционной политики: за казнокрадство и взятки были повешены царские ревизоры Арцибашев, Баранов, Волоцкий… А одного честного денщика Егорушки на всю Россию, конечно, не хватало.

Не помогла даже титаническая реформа перевода чиновников с кормления на регулярное жалование, которое они начали получать с 1715 года. Но жалование было мизерным, да и на него денег в бюджете вечно не хватало, так что, в общем-то, все шло по-прежнему.

В 1721 года взбешенный император предложил в Сенате вешать всякого чиновника, укравшего столько, сколько нужно на покупку веревки. На что главный блюститель закона генерал-прокурор Ягужинский рассудительно заметил:

— Один ведь тогда останешься, государь.

Еще более ярко поражение Петра в борьбе с коррупцией проиллюстрировал случай все с тем же Алексашкой Меньшиковым. Поймав в очередной раз на воровстве и жестоко отпинав, Петр выкинул сподвижника из палатки со словами:

— Чтоб ноги твоей здесь больше не было.

Минут через пять Меньшиков зашел в палатку на руках.

Петр Великий рассмеялся и в очередной раз простил вора.

Максим Кузнецов