Генерал-майор ФСБ в отставке Алексей Кондауров: «Коррупция стала основой, на которой держится власть»

20 декабря в России отмечается День Федеральной службы безопасности. Накануне праздника генерал Кондауров дал интервью «Первому Антикоррупционному СМИ».

Справка ПАСМИ

Кондауров Алексей Петрович (фото svoboda.org) – генерал-майор КГБ СССР, генерал-лейтенант ФСБ в отставке, депутат Государственной Думы четвертого созыва (2003-2007).
Родился 26 марта 1949 года в Калининграде Московской области.

В 1971 г. окончил факультет экономической кибернетики Московского инженерно-экономического института им. С.Орджоникидзе, а также Высшую школу КГБ СССР в Минске.

1971-1972 гг. работал в Научно-исследовательском финансовом институте при Министерстве финансов СССР. С 1973 г. поступил на службу в Комитет государственной безопасности СССР, занимался борьбой с терроризмом и экстремистскими проявлениями, возглавлял оперативные группы.

1992-1993 гг. – заместитель начальника Центра общественных связей Министерства безопасности РФ, затем Федеральной службы контрразведки России. Вышел в запас в начале 1994 г. в звании генерал-майора в связи с несогласием с фактом и методами силового разгона Верховного Совета РФ.

С 1994 года участвовал в создании и деятельности политического движения «Духовное наследие», входя в его Центральный совет. С 1994 по 2003 г. работал начальником информационно-аналитического управления банковско-промышленной группы «Менатеп», нефтяной компании «ЮКОС».  В 2003 г. был избран в Государственную Думу РФ четвертого созыва по федеральному списку избирательного объединения «Коммунистическая партия Российской Федерации», был членом Комитета по образованию и науке. В 2008 году избран членом президиума оппозиционной Национальной ассамблеи Российской Федерации. Также входит в Совет по внешней и оборонной политике (СВОП).

– Как Вы оцениваете работу ФСБ России за последние 5 лет? Какие можете назвать громкие успехи и неудачи.

– Я вне системы, но могу судить по официальным отчётам. Например, коллегия была, отчитывались за 2012 год в начале февраля. Цифры впечатляют с одной стороны, с другой стороны, как для человека служившего, некое недоумение у меня вызывают. Было озвучено: разоблачено 30 шпионов – это 2012 год. Сегодня 2013-ый заканчивается, где процессы судебные? Более того, обезврежено 211 иностранных агентов – громадная цифра! В моё время такого не было. В пятилетку одного поймают и всё. Это очень сложная работа. 200 агентов спецслужб – это хорошо, но тогда что это за агенты, что с ними дальше произошло? Их перевербовали, привлекли к уголовной ответственности. Проведено 60 спецопераций. Борьба с бандподпольем, террористическим подпольем – мы видим, постоянно кого-то убивают в Дагестане. Вот, ликвидировали Дмитрия Соколова, но теракт в результате которого погибли люди, не предотвратили. Точно также как не предотвратили террористический акт в Домодедово, в метро – это всё за последние 5 лет. Работают, но если люди гибнут?

– Вы говорите цифры вызывают недоумение, но ведь ведомство закрытое, нельзя всего рассказывать, в то же время отчёт нужен. Как быть?

– Президенту видимо докладывают, но кроме президента должно быть и общество удовлетворено. Налогоплательщик платит за их деятельность. Парламент должен быть в курсе. А считают так, президенту о 30 шпионах известно и достаточно. А я считаю, что недостаточно, потому что надо понимать, что это за шпионы.

– Как оцениваете работу руководителя ведомства – Александра Васильевича Бортникова? Его роль знаковая?

– Бортников, как работник, очень толковый человек. Я знаю по отзывам моих коллег, которые с ним служили. Он вполне позитивный, компетентный. Кроме хороших слов я о нём ничего не слышал. А о знаковости… для меня в руководстве нашей страны нет знаковых фигур, потому что я со знаковыми фигурами встречался в своей жизни, понимаю что это такое. Вот для меня нет авторитетов: ни президент, ни премьер-министр, в том числе и Бортников. Да, он хороший профессионал, но я сам работал при Андропове, работал с Бобковым – это были личности и масштаб личности совсем другой, совершенно другая жизненная школа, опыт. Повторяю, они неплохие вещи делают. К сожалению, выполняя профессиональную работу и сотрудники гибнут, потому что, если говорить честно, такого разгула террористической преступности не было, поэтому они много чего сделали для того, чтобы этот масштаб уменьшить. Но в Дагестане обстановка тяжелая. Судя по тем операциям, которые проводят, у них есть агентурные позиции. Они какую-то часть задач решают и шпионов ловят, но, повторяю, хотелось бы узнать, что это за 30 шпионов.

– Какая роль у Службы Безопасности в борьбе государства с коррупцией?

– На них возложена функция проверки людей при назначении на те или иные государственные посты. В рамках решения этой задачи они должны бороться, выявлять коррупционеров, которые идут во власть. У них же есть представители действующего резерва, которые работают в министерствах, ведомствах. Это их прямая задача выявлять коррупционные связи, незаконные трансакции. Если они ставят штамп, что человек годен для государственной службы, значит они берут на себя какую-то ответственность. Потом принят закон о том, чтобы чиновники ликвидировали свои счета и своих родственников за рубежом. Я не буду фамилии называть, хотя знаю людей, которые не всё здесь хранили и почти даже ничего здесь не хранили. Не уверен, что все все ликвидировали.

– Как считаете, а что еще можно и нужно делать, чтобы процесс искоренения коррупции стал продуктивнее?

– Власть предпринимает шаги формальные: этот закон, другой. Считаю, что в нынешней конфигурации власти это совершенно не решаемая задача: в отсутствии гражданского, парламентского контроля, независимого суда, того же разделения властей. Посмотрите, сейчас Столярова (задержанный за взятку глава Астрахани Михаил Столяров — прим. ПАСМИ) арестовали. Он попался с поличным на взятки, когда все его замы — 7(!) все арестованы были. Понятно, что ведётся работа, но они ведь ничего не боятся, потому что прикрыты со всех сторон. Он же сказал в суде: «Я не такой большой уж и  преступник». У них мозги у всех набекрень. А наверху тем более. Сердюков. Ну что мы дети с вами: Васильева там продавала имущество за млрд рублей, Сердюков ничего не знал? Всё это камуфляж и никакого движения в направлении реальной борьбы. Есть каста неприкасаемых. Ведь они не понимают одну простую вещь — коррупция разрушит государство. Ссылаются на какие-то африканские республики, которые существуют десятилетия, но там совершенно другая система социальных взаимоотношений, Россия всё-таки на другом качественном уровне. У наших руководителей теперь привычка ссылаться, что в России всегда коррупция была. Она была совершенно другая и не коррупция, а мздоимство, а сейчас коррупция стала основой, на которой держится власть.

– Как считаете, чем отечественная система безопасности отличается (выгодно или напротив проигрывает) зарубежным, тем же американцам, британцам?

– Там совершенно другая система. Например, разоблачения Сноудена, прослушивания. Тем не менее это не толкает иностранных коллег создавать тотальную систему контроля за всем: и за обществом, и за промышленностью. У нас, к сожалению, ФСБ осталось таким каким было в Советском Союзе. Я считаю, их функции избыточными. Они прописаны вроде правильно, когда читаешь, а на практике избыточные. Мне не понятно, зачем обслуживать предприятия нефтегазового комплекса оперативникам? С точки зрения безопасности есть специальные госслужбы. С точки зрения экологической безопасности тоже самое — компании должны за это прямую ответственность нести. Американцы, англичане этим не занимаются. А у нас не просто оперативно обслуживаются, целые подразделения на этом сидят.

Это, конечно, хорошо: ребята зарабатывают неплохие деньги. Но это пустая трата государственных денег. Я и того не понимаю, зачем в нынешней ситуации в каждой области управление ФСБ. Так мало того, в каждом городе отдел есть.

Вот, в Костроме зачем управление ФСБ? Чем они занимаются? И у американцев наверное так, но там не сидят целыми управлениями. У нас это со времён Советского Союза осталось, тогда – то нечем было заниматься. Я знаю, ездил по Союзу. Они от безделья мучились, многие. Ну или занимались советской агитацией и пропагандой. Сейчас формально политическим сыском не занимаются, а на деле – занимаются. Тоже излишняя функция. Когда они борются против проявления террористического характера, я понимаю, когда против оппозиции, я не понимаю. Фильм был на одном из федеральных телеканалов. Там присутствовала оперативная съёмка, когда господин Пономарев встречается с представителем посольства Японии, понятно, что это делали ФСБ, которые шли за японским дипломатом, а может и за Пономаревым. Они их снимают. Ну зачем вы это вывешиваете? Вот о такого рода деятельности за границей я никогда не слышал, может во времена маккартизма, охоты на ведьм в 50-тые годы американцы этим и занимались. Сейчас я этого не слышу. Наши же допускают сознательные утечки.

Да, все спецслужбы подслушивают и заглядывают, когда нужно. Но в Советские времена такого рода информация никогда не утекала, были какие-то пропагандистские компании, но чтобы оперативную съёмку передать на телевидение. А у нас это сплошь и рядом. Ведь ФСБ – это государственная безопасность. Защищать нужно общество. Я считаю, раздут аппарат и при этом исполняет функции, которые не обеспечивают реальную защиту безопасности общества и отдельного человека – вот этим и отличаются наши от иностранных коллег.

– Ваше отношение к ситуации со Сноуденом?

– Он, когда шел на все это, наверняка отдавал себе отчёт в том, чем будет заниматься. Он давал соответствующие подписки и брал на себя обязательства. Своими действиями Сноуден нанёс колоссальный ущерб с точки зрения того, что люди, которые совершают преступления, функционируют в системе Аль-Кайды, террористические группировки, для них кое-что стало понятно. Он, конечно, совершил преступление и американцы на законных основаниях требуют его, чтобы предать суду. И я считаю, что он в известной степени нанёс ущерб всем живущим на земле, потому что нынешние террористические организации носят глобальный характер и оказывают влияние на всех и мы знаем, что у нашего бандподполья были связи с представителями Аль-Каиды и деньги оттуда шли. И нам он нанёс ущерб безопасности.

– А правильным было решение предоставить ему убежище здесь?

– Я считаю, что нет. Но наши сами попали в эту щекотливую ситуацию, его вообще сюда не нужно было пускать. Понятен наш интерес к нему с точки зрения получения информации, что американцы имеют против нас. Но политически нужно было понимать, к чему это приведёт. Китайцы вот с него всё выудили, но не оставили же у себя. И вот этот скандал с прослушивание Меркель и других. Наши как думают, если они говорят, что это он раньше отдал, так никто этому не верит. Почитайте немецкую прессу, американцев, они прямо говорят, что это наши играют. Может наши не отдавали, но никто не поверит. И на этом скандал затих, потому что понятно было, что это союзники,  никакого ущерба ты им не нанесёшь. Осадок и у американцев и у немцев по отношению к нам колоссальный. Как это проявится, не знаю.

– В конце октября 2013 г. стало известно, что в ФСБ разработан проект об оперативно-розыскных мероприятиях в Интернете. С 1 июля 2014 года Интернет-провайдеры на территории России будут обязаны установить на свои сети спецоборудование для записи и хранения трафика. ФСБ сможет иметь прямой доступ к данным о телефонных номерах, IP-адресах, электронных почтовых ящиках, пользователях социальных сетей и именах учетных записей. Вы думаете, это правильно?

– Я нормально к этому отношусь, если это ведёт к защите наших интересов. Вопрос в том, что они этим и сейчас занимаются. Понимаете, угроз слишком много в мире, и, если они считают, что тотальный контроль Интернета приведёт к снижению хоть части угроз, ну пусть тогда, на здоровье. Американцы пошли на эти меры сознательно после 11 сентября, когда были приняты законодательные меры, предоставляющие возможность спецслужбам осуществлять контроль. И я готов предоставить, слушайте, читайте меня. Но они же не для того делают это. Прекрасно понимают, что я не террорист и никто, но слушают меня совершенно по другим причинам, потому что я связан с Ходорковским. Если бы они это на благо безопасности использовали, но будут использовать для того, чтобы скомпрометировать «неугодных людей. Вопрос в целеполагании и ответственности перед обществом. А так это пока отсутствие ответственности, вседозволенность.

– Что на Ваш взгляд можно или даже нужно изменить, или какое нововведение внедрить для ещё большей эффективности работы ФСБ?

– Эта Служба нужна в таком виде, в котором есть для этой политической системы. Служба должна быть реформирована, но может быть изменена в другой политической системе, а в этой – она всех устраивает.

– Чем Вы сейчас занимаетесь? Какое участие принимаете в Совете по внешней и обороной политике?

– Общественно-политической деятельностью. Я председатель попечительского совета лицея Кораллово – это фонд Ходорковского (лицей-интернат «Подмосковный» – прим. ПАСМИ), детишек воспитываем из социально незащищённых слоев населения. В том числе у нас много воспитанников из пограничной службы. Начиналось это с того, что брали детей из горячих точек – из Беслана. И занимаюсь оппозиционно публицистической деятельностью.

– А Совет по внешней и обороной политике?

– Давно не был. Я принимаю пассивное участие, хожу на совещания. В Совете толковые люди, но мне понятно и то, что какие бы рекомендации там не вырабатывались, это властью не востребовано. Им нужно какие-нибудь пиаровские, пропагандистские вещи, как Валдайский клуб, а это их не интересует. Ну что своё время тратить. Формально я участвую. Но мне понятно, что это никому не нужно. А вот детишки, это хорошо.

Юлия Берлетова