Вся ложь о продавцах жизни

О воровстве людей «на органы» не слышал разве что глухой. И лишь единицы задумывались: если всё так просто – украл, вырезал, пересадил – почему люди, даже материально нестеснённые, годами ждут доноров? И зачем лезть в откровенный криминал, когда официально разрешены близкородственные пересадки органов? То есть, любого человека, который хочет заработать, можно выдать за своего троюродного дядю, и без проблем и криминала осуществить трансплантацию.

История вопроса:

Первые робкие шаги в сторону трансплантации медики предприняли ещё в шестидесятые годы прошлого столетия. Поначалу эксперименты были провальными, но врачи путём проб и ошибок вышли в этой отрасли на должный уровень. Первыми в мире разработали технологию консервации трупной почки, — которой до сих пор пользуются во всём мире – и осуществили успешную пересадку почки. А в 1987 году Советский Союз облетели газеты с фотографией пациентки, которой проф. Шумаков удачно пересадил сердце. Именно советские учёные нашли причину, по которой отторгается чужой орган, и разработали т.н. «карту иммунитета» реципиента. И это, несмотря на то, что поборники советской идеологии упорно вставляли им палки в колёса. Если сейчас человек жив, пока его мозг функционирует, то в советское время запрещали признавать человека мёртвым до полной остановки сердца, диагноза «смерть мозга» было недостаточно. А пересадка сердца при его остановке была нецелесообразна.

Девяностые дали трансплантологам зелёный свет. И успехи наших докторов в этом деле были так высоки, а цены на фоне Европейских так смешны, что в Россию потянулись пациенты из Европы и Америки. Даже с перелётом и проживанием лечение у нас им обходилось на порядок дешевле, чем в своей стране.

Видимо, это и стало кому-то поперёк глотки. В СМИ, постепенно набирая обороты, стали запускаться слухи о воровстве людей на органы. И люди стали верить.

Дыма без огня…

Да, случаи воровства людей на органы были. Особенно во время нашей «миротворческой» миссии в Афганистане. Тяжелораненых солдат продавали в закрытые частные клиники. Случались и похищения людей на органы в мирное время. Но это были единичные случаи. Которые заканчивались тем, что донор зачастую выживал, а вот смертность среди реципиентов была чудовищной. Орган отторгался, несмотря на все усилия медиков, пациенты умирали от послеоперационных осложнений – и никто не понимал, в чём дело. До врачей далеко не сразу дошло, что чужой орган – это не настольная лампа, которую можно включить от любой розетки.

Как это выглядит:

Трансплантация – тяжелейшая операция, длится от шести до десяти часов, перенести её под силу не каждому. Есть масса противопоказаний, например ВИЧ, злокачественные опухоли, психические или системные заболевания, наркомания, алкоголизм, сахарный диабет.

Перед операцией донор и реципиент проходят полное обследование. И совместимость по иммунным клеткам. Этот анализ называется кросс-матч, он играет решающую роль в принятии врачами решения о трансплантации. Анализ редкий, дорогой и трудоёмкий. В коммерческих лабораториях его не делают.

Если кросс-матч отрицательный, то орган подходит реципиенту. Если положительный… Любой трансплантолог запросто вспомнит, как привезённые в клинику почка или сердце не подошли ни одному из двухсот с лишним пациентов, ожидающих пересадки.

Но одной операцией всё не ограничивается – требуется длительное дорогостоящее выхаживание. Необходимо преодолеть т.н послеоперационный криз отторжения – а он бывает абсолютно у всех реципиентов. Человека закармливают препаратами, подавляющими его собственный иммунитет. Потом следует долгая реабилитация, постоянное наблюдение у врача. То же касается и доноров.

Без криминала:

В реанимации умирает человек, «Скорая» приезжает на свежий труп, или же его привозят в морг. Если после смерти мозга прошло не более двух часов, реанимация звонит родственникам покойного, а в морг вызывается прокурор. Для изъятия органов требуется согласие родственников и отметка прокурора, что всё было на законных основаниях.

Потом из Института трансплантологии приезжает бригада специалистов, которая аккуратно изымает органы. Да, ту же почку, не говоря уже о сердце или печени, может удалить далеко не любой врач.

Тех, кто думает, что медики специально доводят людей до смерти, чтобы продать тело в Институт, спешу «обрадовать»: Институт органы не покупает, а берёт на безвозмездной основе. А 90% людей, нуждающихся в трансплантации, едва наскребли на поездку в клинику. Их лечение оплачивает государство. И каждая операция сопровождается тонной юридической документации.

Итак, органы привозят в Институт и начинают подбирать реципиента путём иммунной совместимости с донорским органом. Поэтому любителям страшилок, типа «реаниматологи специально не вывели человека из комы, потому что получили заказ на почку» или ««Скорая» специально не повезла умирающего в больницу, а продала на органы», предлагаю ответить на следующий вопрос: а сколько дней, недель или месяцев продажные реаниматологи или «Скорая» будет ждать подходящего донора? Да заказчик десять раз умереть успеет!

«Что курил автор?»

А теперь, в свете вышесказанного, давайте рассмотрим те бредни, что преподносят нам СМИ.

«Банда отморозков выкрали с вокзала парочку бомжей, привезли в заброшенный подвал, переоборудованный под операционную. Здесь продажный хирург потрошил жертву с целью продажи органов».

Любая операционная имеет ряд требований – вентиляция, облицовка, освещение и много ещё чего – несоблюдение которых приведёт к тому, что извлечённый орган мгновенно потеряет стерильность и будет просто непригоден к пересадке. Словом, с таким же успехом в подвале можно оборудовать цех по сборке космических ракет.

Операционная – это полдела. Там должен кто-то работать. Так что торговцам жизнью, помимо операционной, придётся обзавестись штатом медицинского персонала. А их надо ещё найти. Глупо думать, что удалить или пересадить почку может любой хирург. Спецов такого профиля в Москве-то «раз-два», а на периферии вообще нет. Во всей России клиник, занимающихся трансплантациями – единицы. А на каждую такого рода операцию требуются не менее трёх человек – только хирургов! Одному банально не хватит рук. Приплюсуем к ним анестезиолога, минимум двух медсестёр, которые будут наблюдать за аппаратурой и инструментарием… Кстати, инструменты надо постоянно поддерживать в стерильном состоянии – ради заботы об органе. Значит, нужна стерилизационная установка. И установить её может только инженер по медицинскому оборудованию, который этому пять лет учился. Да, наркозный аппарат тоже требует подключения. К кислородной системе.

Но это ещё не всё! Бандиты вряд ли понесут органы на воскресный рынок в свободную продажу. Они работают на заказ, и заказчик будет платить за конкретный результат. А таковой будет только после того, как кросс-матч окажется отрицательным. Сколько же «доноров» придётся перебить исполнителям, чтобы найти подходящего заказчику? Я уже не говорю о том, что бомжи и прочие асоциальные личности никогда здоровьем не отличались: поликистозные почки, насквозь проспиртованная печень и туберкулёзные лёгкие вряд ли обрадуют заказчика.

В теории, одна и та же бригада медиков может как удалить, так и пересадить орган. Но вот где? В том же подвале или квартире, где его удалили? А выхаживать заказчика после операции тоже там?

Тем, кто верит в международные преступные синдикаты, члены которых ловят в Москве узбекских гастарбайтеров и продают их органы в Новую Зеландию, сообщаю: почка хранится максимум 30 часов, сердце – два, печень и лёгкие не хранятся вообще.

«…В такой-то больнице у женщины с внематочной беременностью, во время операции по удалению фаллопиевой трубы вырезали ещё и селезёнку. А чтобы она ничего не заметила, сделали всё через один разрез…» Мало того что авторы этих перлов не знали, что селезёнку не пересаживают – без неё живут и даже регулярно – они не удосужились хотя бы открыть учебник анатомии и посмотреть, где фаллопиевы трубы, а где – селезёнка. И мысленно нарисовать путь последней наружу.

«Банда хирургов под предлогом удаления аппендикса, лишала пациента почки или куска печени». (Суперврачи: и аппендикс им по зубам, и почка, и знают, где от печени отрезать, чтобы пациент кровью не истёк). Эти операции, помимо всего прочего, весьма тяжёлые и болезненные для пациента. После нефрэктомии человека сутки держат в медикаментозном сне, чтобы он не умер от болевого шока. Потом ему понадобятся определённые лекарства, которых в больничной аптеке нет. Потому что больница их не закупает – никто же не в курсе, что у них под носом происходит. Значит, либо банда хирургов приобретает медикаменты сама, либо берёт в долю зав.аптекой, а та в свою очередь – замглавврача, который накладные подписывает.

Само собой, о пребывании пациентов в общей палате после ампутации какого-либо органа не может быть и речи, они идут в реанимацию. А там как бы не дураки работают, и врачи, и медсёстры – гемодез от гемостаза отличать умеют. Значит, надо им рот заткнуть, чтобы никто не вздумал в прокуратуру позвонить.

Но вот больной очнулся, и его переводят в отделение, где свой штат тоже далеко неглупого персонала, а ещё интерны-ординаторы всякие под ногами путаются и лезут «больных смотреть», и профессорский обход, будь он неладен… Смотрите последнее предложение предыдущего абзаца.

А теперь вопрос на засыпку: в какую сумму обойдётся почка или сердце заказчику, если учесть, что всем вышеперечисленным персонажам надо оплатить их труд или молчание, и явно не по государственной ставке?

Пациентов за дебилов тоже держать не стоит. Думаю, уже понятно, что любой, лишившийся почки, или куска печени сразу заметит, что с ним что-то не так. А не через полгода на диспансеризации: «…так, по чистой случайности, вышли на банду продажных хирургов…»

Короче – с таким же успехом можно в комнате отдыха офиса «герыч» варить и полагать, что окружающие ни о чём не догадываются.

И в заключении скажу пару слов о детях, которых якобы воруют на органы. ДЕТЯМ ВООБЩЕ НЕ ПЕРЕСАЖИВАЮТ ДЕТСКИЕ ОРГАНЫ!!! И вовсе не потому, что это запрещено законом. Детские органы сами по себе недостаточно развиты, особенно у новорожденных. Более того – уже в момент зачатия размер каждого органа программируется на генетическом уровне. Почки, печень, сердце растут вместе с хозяином, и формируются лет до 16-ти. Пересаженные просто не смогут расти в чужом организме. Потому что они чужие. Их, как и любой детский протез, придётся менять каждые два года.

Детей с тяжёлыми патологиями стараются дотянуть лет до десяти, чтобы пересадить им «взрослые» органы. И то – только от кровных родственников. Если они подходят по иммунным параметрам. Хотя сейчас делают трансплантации детям и более младшего возраста. Но опять же – пересаживают «взрослые» органы.

Мария Моисеева