Вам уже есть 18 лет?

Нет Да
Сообщить о коррупции
Сообщить о коррупции 18+

Евгений Сафронов: Наше общество поражено бескультурьем сверху

Резкое падение культурного уровня населения привело к практически полному краху отечественной музыкальной индустрии. Срочно брать в руки нитки с иголкой и заштопывать образовавшиеся дыры не представляется возможным по причине хронического дефицита элиты и политической воли. Для того, чтобы глубже разобраться в этих проблемах, корреспондент «Первого антикоррупционного» взял интервью у генерального директора информационного агентства «InterMedia» Евгения Сафронова. Евгений Анатольевич рассказал, каким образом добились успеха Стас Михайлов и Елена Ваенга, почему исчезли благородные люди, а также как отсутствие культуры ведет к повышению уровня коррупции.

— Евгений Анатольевич, попробуйте оценить сегодняшнее состояние российской музыкальной индустрии по десятибалльной шкале.

— На твердую единицу тянем. Сегодня оборот российской музыкальной индустрии — где-то 4-5 млрд долларов в год. Из этих денег до людей, движущих процесс, — музыкантов и композиторов — доходит, по разным оценкам, 5-10%. Соответственно, 90-95% распределяются между всеми остальными. Как еще можно оценить индустрию, которая вот так развивается?

— В одной Вашей статье для «Московского комсомольца» приведены интересные факты. Вы написали о том, что отечественные артисты получают только 8% собранных в стране денег. А 92% уходят за рубеж.

— Это немного другая тема — отчисления, которые сегодня собирают наши общества по коллективному управлению правами. Это одна из немногих официальных цифр по музыкальной отрасли, которые открыто публикуются; открытая публикация таких данных – это редкость, чаще приходится оперировать экспертными оценками. В данном случае речь идет о цифре, показанной Всероссийской организацией интеллектуальной собственности (ВОИС), она базируется на подсчетах частоты звучания той или иной песни на территории РФ (в основном, на радио). ВОИС делает все довольно прозрачно, так как у нее заключены договоры с зарубежными обществами, и она отчитывается, перечисляет туда деньги за ротацию зарубежной музыки (они, как правило, распределяются между авторами, исполнителями и производителями фонограмм в соотношении 4:3:3). Эти деньги туда уходят просто потому, что некоторые хиты Кристины Агилеры или Леди Гаги на радио крутят чаще, чем хиты, допустим, Стаса Михайлова или Филиппа Киркорова. Однако, в целом, наших песен на радио больше, чем зарубежных, так что пока речь идет о паритете. Но раньше-то наших песен было 90%! Сейчас постоянно идет снижение объемной доли отечественной музыки в стране (кстати, в кино этот процесс уже почти завершен – нашего кино в стране осталось 10-15%). Однако в нашей стране отечественную музыку подавить будет сложнее — у нас очень сильные музыкальные традиции.

Суть в том, что все события, происходящие в любой стране, обусловлены общим культурным уровнем населения, который зависит, в первую очередь, от благосостояния.

— Я недавно брала интервью у одного интересного человека, который сказал: «Такая власть и такие чиновники могут быть только у такого общества, как мы». То же самое можно отнести к музыкальной индустрии. Если «Субботний вечер» каждые выходные бьет рекорды популярности, то нет причин снимать его с эфира. Спрос рождает предложение.

— Конечно, это правильно подмечено. Суть в том, что все события, происходящие в любой стране, обусловлены общим культурным уровнем населения, который зависит, в первую очередь, от благосостояния. Очень многие недооценивают этот фактор, а он ведь определяет все. В стране с низким культурным уровнем общества (к примеру, в России), не может быть ни эффективной экономики, ни умного массового телевидения, ни продвинутой современной популярной музыки. Ведь все, что я перечислил, совершенно не нужно большинству, а именно большинство, как к этому ни относиться, сейчас правит миром. Если бы большинство в стране было культурным и образованным, оно, уж поверьте, нашло бы способ решить эти проблемы – и все выглядело бы иначе. Но в любой слаборазвитой и не очень культурной стране большинство – это массы, живущие в нищете, им по множеству практических соображений удобно находиться в униженном и, не побоюсь этого слова, полуживотном состоянии.

— Хотите сказать, что сегодня население не идентифицирует себя с людьми?

— Это мы уже переходим на глобальные цивилизационные вопросы, явно не по теме этого интервью. Однако постановка вопроса крайне важна. Нет ни одного человека на Земле (старше 3-4 лет), который не считал бы себя не просто человеком, но еще и человеком достойным, имеющим право что-то требовать от жизни и окружающих. При этом поступки большинства, не отдельных недоумков и негодяев, а именно большинства, — очень часто вряд ли можно назвать человеческими, фактов и доказательств на эту тему в СМИ более чем достаточно. Большая часть жителей Земли – рабы, все меньше по социальному статусу, но все больше — по психологии. Они не видят ничего зазорного в воровстве, грабеже и иждивенчестве (еще неизвестно, что из этого хуже), они уверены в том, что их постоянно обижают и грабят, и это, конечно же, оправдывает те мерзости, которые они постоянно творят. Лишь очень немногие по своей воле принимают на себя моральные обязательства, берут на себя должную ответственность, работают на результат, вкладывают силы и энергию в развитие в себе человеческого начала. Эти люди составляют элиту — истинную, не формальную, — их очень немного. Один из важнейших вопросов мировой, в первую очередь, религиозной этики как раз в этом и состоит – считать ли представителей этого самого большинства людьми после всего того, что они творят? Все мировые религии отвечают однозначно – да. Нет вины этого представителя большинства в том, что он такой, просто он не умеет жить иначе. То есть, даже если для этого существа ничего не значит культура, честь, нравственность, и ему совершенно наплевать, назовут его человеком или нет – лишь бы удалось что-то выклянчить или украсть, — все равно это грешный, но все же человек, он ценен для общества, и в его душе Бог может когда-то победить Дьявола … И одним из важнейших косвенных доказательств этого является заметное во всех странах и слоях общества (включая самые низшие и деклассированные) стремление к культуре.

Что такое низкая культура? Это низкая производительность труда, низкий уровень государственного управления, низкие доходы населения, высокий уровень коррупции, огромная разница в богатстве.

— В нашей стране такая культура, политика и экономика потому, что большинство она устраивает?

— В других цивилизованных странах уровень экономики, образования, культуры намного выше – неужели там большинство намного культурнее нашего? Ответ мой будет простым – именно так. В странах, называемых цивилизованными (их немного – полтора десятка, и живет в них только 10-15% населения Земли) столетиями формировалось общество, которое сейчас можно назвать передовым. И элита и большинство там на порядок культурнее наших, экономические показатели — тоже. Почему? А вспомните историю России XX века. Страна, по праву тогда входящая в число передовых стран мира (в экономике, равно как и в культуре), была буквально за несколько десятков лет отброшена в феодализм, на сотни лет назад. Вдумайтесь в суть событий – тогда в России произошло самое масштабное в мире ограбление, которое сопровождалось самым массовым в истории человечества убийством, в результате чего была создана самая мощная в мире феодальная экономическая структура. Элита, миллионы лучших и благороднейших людей страны, носители передовой культуры были практически полностью уничтожены физически или эмигрировали. Это катастрофа посерьезнее эпидемии чумы. В результате — культурная деградация страны, и всего-то за какие-то 100 лет. А что такое низкая культура? Это низкая производительность труда, низкий уровень государственного управления, низкие доходы населения, высокий уровень коррупции, огромная разница в богатстве. Что бы мы сейчас ни обсуждали – музыку или сельское хозяйство, нам всегда надо помнить о том наследии, которое нам досталось, чтобы не ошибиться в предпосылках и выводах. Многие сейчас раздувают щеки и кричат, что мы – великая держава и так далее, — это сильно отвлекает от работы, а ведь только она (а вовсе не имперское фанфаронство) может сохранить страну и вернуть ей былую мощь и процветание.

Что касается культуры общества, то в соответствии с законами развития цивилизации и вопреки некоторым невежественным суждениям, она растет постоянно (разумеется, если нет катастроф). Однако процесс этот очень длительный и тяжелый, может сильно растянуться, а может и ускориться. Зависит это, в первую очередь, от экономики и еще – что очень важно — от состояния элиты, ее культурного уровня и активности. Элита формируется столетиями, и её историческая обязанность — не просто постоянное повышение собственного культурного уровня, но и просветительство, «подтягивание» менее культурных слоев общества, пробуждение и поддержка их стремления к культуре всеми способами, в первую очередь экономическими.

— Занимается этим наша элита?

— Да, но очень мало. Вспомним – в начале прошлого века новые хозяева страны начали лепить элиту по-быстрому, времени ведь не было, а оставалось не так много грамотных, и еще меньше благородных людей. Пришлось набирать элиту из низов… Возможно, именно поэтому руководство страны даже через сто лет больше любит Стаса Михайлова, нежели Бетховена – ведь их предки не ходили в филармонию… Так что наше общество поражено бескультурьем не только снизу, что вполне логично, но и сверху, что намного хуже.

— Тогда зачем нужно обсуждение краеугольных камней бытия для такой мелкой проблемы, как музыкальная индустрия?

— Ответ прост: популярная музыка – одно из самых влиятельных массовых искусств, при этом самое абстрактное, лишенное каких-либо реальных ассоциаций. Там еще есть массовый кинематограф, юмор, желтая пресса, желтые ТВ-шоу… Музыка – один из важнейших кирпичиков культуры всех слоев общества, взаимопонимание между людьми с помощью музыки устанавливается быстрее всего, нет ни одного человека, ей неподвластного (об этом еще Шекспир писал). Музыка может еще и служить индикатором – к примеру, если Вы сомневаетесь, является ли человеком Ваш собеседник, поговорите с ним о музыке. Если есть хоть что-то, что ему нравится – значит, человек (если нет – значит, робот или программа). И чем выше уровень его музыкальной просвещенности, чем богаче музыкальные пристрастия – тем больше вероятность встретить в его лице человека образованного, культурного и благородного, принадлежащего к реальной, а не мнимой элите. Хотя, конечно, прямой зависимости здесь нет и быть не может, но есть хотя бы вероятность…

Теперь о том, как выглядит наша популярная музыка. Важно понимать, что массы включаются в культурный процесс очень тяжело и медленно. При этом музыка – один из первых путей приобщения масс к искусству, со всеми вытекающими последствиями. Как ребенок не может начать читать с «Войны и мира», так и массовый зритель не пойдет сразу на Шостаковича.

— Плохо ли это?

— Мое убеждение – это очень хорошо. Простота (до примитива) массовой культуры — абсолютная неизбежность. Все, что пользуется широким спросом, должно быть очень просто и доступно. Массы людей, которые только начинают включаться в культурный процесс, нельзя перегружать сложными вещами. Вспомните — когда в XIX веке появились пластинки, возникла возможность записывать на них хорошую классическую музыку. Но, к разочарованию восторженных интеллектуалов, покупать народ стал не Бетховена и Шумана, а «У самовара — я и моя Маша». Дальше появилось радио — та же история. Быстро стало понятно, что именно нужно предлагать народу для получения прибыли — простую музыку. Ведь когда привезли граммофон в село, все приятно удивились, потому как раньше вообще ничего подобного не было, но уже довольно быстро записи Брамса и Шуберта были отложены в сторону, а пластинки Аллы Баяновой и Петра Лещенко были запилены до дыр. Музыка пошла в народ, и это хорошо. А то, что именно на этой музыке стали зарабатывать – это ведь тоже хорошо, это развитие индустрии. И приведенный Вами пример с «Субботним вечером» — тоже замечательно, ведь там, к примеру, не голые задницы и бои без правил показывают, а могли бы, и народ бы не стал возмущаться, только порадовался бы. Ан нет, искусство кое-какое в массы идет.

— В культуру сейчас большие деньги вкладывают?

— Нет, не большие. Все деньги, которые страна зарабатывает на нефти и газе, следовало бы вложить в развитие культуры общества в широком смысле этого слова. Мы по уровню подготовленности аудитории, кстати, на очень высоком уровне находимся, все еще сказывается многовековая культурная традиция. В XIX веке следили за тем, чтобы деньги, вкладываемые в культуру, не разворовывались и не пускались на ветер, потому и результаты до сих пор ощущаются.

Вложения в культуру есть, и они значительны, но сейчас у нас очень часто прикрывают совсем другие расходы. Это я даже откаты и прямое воровство не трогаю.

— А сейчас не следят?

— Напомню — сейчас мы в совершенно другой стране живем, эти страны нельзя сравнивать. Вложения в культуру есть, и они значительны, но сейчас у нас очень часто под видом «вложения в культуру» прикрывают совсем другие расходы – к примеру, по категории «вложения в культуру» проходят строительство театров или их реконструкция. Вроде все правильно, но на самом деле в помещении театра строится офисный центр или, к примеру, баня – то есть нормальный такой себе доходный бизнес-проект. А проходит по категории «культура». Это я даже откаты и прямое воровство не трогаю.

— Понятно, какая часть этих денег доходит непосредственно до заданной цели.

— При всяком строительстве всегда разворовывается много денег. Это обычная история для любой страны.

— Это обычная история. Варьируется количество разворовываемых средств.

— У нас уровень коррупции соответствует уровню любой развивающейся страны низшего эшелона, иначе и быть не может. В Зимбабве, конечно, воруют больше, но стоит ли этим гордиться? Потому глупо ставить перед собой задачу выявить конкретного коррупционера – потратим средства и время, а на его место моментально придет двое других, а Вас еще и убьют потом, и ничего не изменится. Вопрос – в системе. Грамотные управленцы (а хочется верить, что руководство страны входит в их число) прекрасно знают, что люди – существа достаточно неприятные, и если им дать возможность украсть, украдут обязательно. Поэтому, все, что необходимо сделать – создать систему, которая просто не даст им этой возможности. Приказы или расстрелы здесь не помогут – в системе одни люди должны проверять и пинать других, и наоборот — до тех пор, пока не получится что-нибудь путное. Непросто, конечно, такую систему создать будет.

Возвращаясь к музыкальной индустрии – здесь создать такую систему еще сложнее, так как в ней никого нет – ни государственного органа, ни отраслевой ассоциации, ни профсоюза. Есть попытки, и есть видимость – не более того. Если я захочу украсть, то мне никто не помешает. Для отдельных деятелей музыкальной индустрии это нормально – чем меньше контролирующих органов, тем лучше. А вот для ее правильного развития это плохо, потому что она развивается в интересах определенных людей, которые на этом неплохо зарабатывают, а не в интересах зрителя, как это должно быть. На одном хите можно заработать миллион долларов, но получит эти деньги не артист и не композитор, а тот, кто сумеет ловчее эти доходы присвоить. И ничего ему за это не будет.

— Когда-то на сайте Троицкого было опубликовано письмо человека, проводившего эксперимент по продвижению песни на радиостанцию. Я зачитаю вам ответ директора, с которым он разговаривал: «Ну поставлю я тебя сегодня в эфир, а завтра позвонит мне кто-нибудь, типа от Жасмин, и сниму я тебя с эфира. Ты же на их территорию лезешь! А мне эти проблемы нужны? Да если и не позвонят, какого хрена я тебя эфирить буду? У меня налаженная схема — «Фабрика», например, вкладывается в свой хит-парад отстоев, я их эфирю, а они на бартер мне концерты делают, с которых я свои бабки имею. Они нам стадион собирают, а что ты со своим вялым проектиком соберешь? Да и откат брать с тебя неудобно — вроде как и пьем вместе, и сумма там не детская. Про Жасмин и прочих Алсу я тебе даже рассказывать не стану. Короче, не влезешь ты в московскую схему никогда».

— У нас с Троицким постоянные идеологические расхождения. Я ему говорю: «Иначе быть не может», а он мне: «Можно что-то изменить». Нельзя. Когда Алан Фрид в 50-х гг. прошлого века начал ставить рок-н-ролл на радио, и хотел развить это направление, он тоже своего не упускал и прекрасно себе брал приличные деньги за эфиры и получал хорошие откаты от рок-н-ролльщиков (его за это уголовно преследовали и чуть не посадили). Каждый ди-джей и музыкант находятся в системе. В Вашей цитате она описана как-то бледно, все пожестче на самом деле, но это вовсе не коррупция. Это схема работы индустрии – очень несовершенная, но довольно устойчивая схема. Всем, кто работает в индустрии, нужно находить какую-то грань между тем, что люди хотят слушать, и тем, за что отдельно заплатят для продвижения, это существует во всех секторах. То, что Вы процитировали – это просто вежливая отмазка от музыки, которая не нужна данной радиостанции, а она, согласитесь, имеет право решать, что и зачем ставить в эфир (а то все забывают, что радио – коммерческая, а не благотворительная организация).

— Если я, например, молодая талантливая певица, и хочу построить карьеру в музыкальной отрасли, то насколько велик шанс, что у меня что-то получится при такой системе?

— Шанс такой же, как и в нефтянке, или в торговле, или в химчистке. Это индустрия, где деньги зарабатывают. Если человек работает над собой, то у него получится.

— Хорошо, а если я такая же молодая, талантливая, но с придатком в виде богатого мужа. Мои шансы увеличиваются?

— Да, больше шансов, это правда — как и в нефтянке, или в торговле, или в химчистке. Ничего особенного здесь нет.

В искусстве, особенно в музыке, есть важная особенность, связанная с продвижением – сколько ты денег ни вкладывай, в конечном итоге все равно никто не знает, получится или нет.

— В прошлом году я звонила в программу Соловьева «Полный контакт»на «Вести ФМ» с целью узнать, есть ли возможность туда попасть приглашенному гостю. Мне назвали сумму – 350 тыс. рублей.

— Это даже маловато, я бы больше на их месте взял, эффективность этой программы высока. А публика вообще неверно понимает роль радио и ТВ, которые для одних – источник дохода, а для других – средство продвижения. В музыкальной индустрии все прекрасно понимают, что радио и ТВ по закону обязаны отчислять деньги артистам и авторам, ведь они на их таланте очень прилично зарабатывают. Но отчисления минимальны, зато артисты и компании готовы платить радио и ТВ за то, чтобы крутились их песни. Наверное, это не просто так происходит? MTV, к примеру, возникло, когда мировые мейджоры (5 крупнейших музыкальных концернов, контролировавших тогда 80% мирового рынка) решили профинансировать этот проект для продвижения своих музыкальных проектов — это коррупция, или нет, по-вашему? Если да, то давайте закроем все музыкальное ТВ, ибо оно все работает по этому принципу, а если нет – то не надо громких слов. Радио и ТВ для музыки – инструмент продвижения, которое является неотъемлемой частью любого бизнеса. Радио не обязано заниматься просветительством за свои деньги.

При этом в искусстве, особенно в музыке, есть важная особенность, связанная с продвижением – сколько ты денег ни вкладывай, в конечном итоге все равно никто не знает, получится или нет. Вышел Мамонов, прохрипел что-то и стал знаменитым, без всякого продвижения – и это не единичный случай. И наоборот — я видел проекты, в которые вкладывались бешеные деньги, а результат оставался близким к нулю, все впустую. Так что продвижение (включая радио и ТВ) в музыке важно, но это не главное, успех не коррелируется с вложениями. Просто пахать надо.

— Откуда появились Михайлов и Ваенга?

— Это интересная тема. И Михайлов и Ваенга – люди с достаточно большим сценическим опытом. До их выхода на первые места прошли десятилетия, и все это время они как раз пахали. Главное – попасть в аудиторию, а они — профессионалы, научившиеся ее чувствовать, сумели это сделать. Аудитория ведь всегда открыта для нового, сидит и ждет, когда в нее кто-нибудь попадет. На этом основана вся музыкальная индустрия – пытаются попасть все, но получается редко, у очень немногих. И если получается, достаточно очень небольших усилий по продвижению – и сразу успех. Так что появились вышеперечисленные товарищи не потому, что кто-то там что-то профинансировал – это закономерный результат.

Если бы Алла Пугачева получила все деньги, которые должна была заработать, ее состояние равнялось бы 1,5 миллиарда долларов.

— Вы так думаете?

— Уверен просто. Я же знаю. Даже если что-то и было кем-то профинансировано, то давайте подумаем, как оценивается значимость музыкального проекта? В деньгах, иначе никак, согласитесь. И если кому-то дали больше денег, это значит, что тот, кому дали, более значим. Ведь другим-то не дали, хотя все соловьями заливаются. Да и что значит – дали? Здесь, знаете ли, не нужно давать денег, нужно создать условия, чтобы у артистов была возможность заработать деньги. Ведь сейчас при полном попустительстве государства их просто грабят. Мы когда-то подсчитали, что если бы Алла Пугачева получила все деньги, которые должна была заработать, ее состояние равнялось бы 1,5 миллиарда долларов; значительные цифры были бы и у Михайлова с Ваенгой – но эти деньги за них получили воры.

— Долго их популярность будет длиться?

— Да. Они очень хорошие сильные профессионалы. Они знают, и что нужно публике, и что нужно директору. В нашей стране, где больше половины заработка артиста идет от корпоративов, последнее крайне важно. Ничего нового, кстати, в этом нет – ведь у всей советской попсы 50-х был только один благодарный зритель — Иосиф Виссарионович. Именно он платил и, соответственно, заказывал музыку. А Сталин, строго говоря, был владельцем и директором компании. Правда, очень большой компании, самой большой в мире.

— У него было неплохое видение того, кто должен быть на корпоративе.

— Сталин гениален, этические оценки в стороне оставим. Это объективная оценка. Это человек с потрясающим чутьем. Его мнение было абсолютным не только потому, что он руководитель, а потому, что он угадывал. У Сталина была очень конкретная цель – идеология. Эти красивые девушки и статные парни должны были создавать образ страны. И у него это получилось, миллионы людей до сих пор искренне верят в Великий сталинский миф. А главное – даже те, кто не верит и все досконально знает, все равно с удовольствием затягивает за столом «Споемте, друзья» или «Широка страна моя родная», забывая о том, что тексты этих песен лежали на столе Сталина рядом с расстрельными списками и он визировал их одним и тем же карандашом.

— У российской власти нет этого чутья или она просто равнодушна к культуре?

— У Сталина чутье появилось не просто так. Он его выработал. Любой криминалист Вам скажет, что хорошим преступником может стать человек со знанием психологии и хорошим чутьем. Сталин выработал это чутье, это вещь приобретенная. Десятилетия под пулями, слежка, предательства, уголовные преступления, массовые убийства – это все просто так не проходит. А наши нынешние лидеры лично никого не ограбили, не убили – откуда им это чутье взять?

— И все-таки, насколько безразличен власти вопрос культуры?

— Они не придают ему значения, искренне считая, что массовая культура, шоу-бизнес – ерунда, не заслуживающая внимания по сравнению с ценами на нефть. О чем говорить? Нашей нынешней элите трудно это понять — вспомните ее происхождение. Выпестованная правящей династией (с Петра Первого) российская элита XVIII-XIX вв., для которой понятия культуры и благородства были неразделимыми и органичными, понимала свою ответственность за судьбы страны, ее культуры и, в первую очередь, беднейших слоев населения. Когда эту элиту уничтожили как класс, некому стало об этом думать.

Что же касается финансирования музыкальной индустрии, то началось это тоже с Петра Первого. С ним по Европе ездил Певческий хор, финансируемый за государственный счет. То есть, представьте, — тогда русских весь мир воспринимал как дикарей, варваров. А тут приезжает царь Петр в ботфортах, и с хором, который так поет, что там все просто попадали. Он понимал, что это значит для международного имиджа. А в 1917 г. в окружении Ленина появился интересный человек – нарком Луначарский и запустил организацию совершенно потрясающей системы– системы государственных филармоний. Это была очень хорошо продуманная система музыкального просветительства, не побоюсь этого слова, уникальная для всего мира. Она была связана с тем, что люди перестали ходить в филармонии и театры – низшие слои не умели этого делать, а высшие были уничтожены. Поэтому Луначарский уговорил Ленина начать такую работу, и Ленин согласился, понимая, насколько это будет важно для имиджа страны – для государственного пиара, если хотите. Филармонии получили крупнейшие залы в городах и госфинансирование. Замечу, такое далеко не в каждой развитой стране происходит. Эта поддержка дала очень многое стране, музыкальная сфера и впоследствии стала одной из приоритетных. Представьте себе только – еще в 80-х годах заместитель Министра культуры СССР своей личной подписью разрешал выступления каждому профессиональному коллективу и исполнителю. А почему? Да потому, что большевики хорошо понимали, как массовая культура влияет на идеологию.

Поддержка отдельно взятого Стаса Михайлова или Филиппа Киркорова, или Надежды Бабкиной — это бессистемная поддержка, а нужна система.

— Пришли, наконец-то, к тому, что нужна заинтересованность первых лиц государства.

— Ну конечно, все с головы должно начинаться, особенно в нашей стране, а эта голова должна понимать, зачем это надо. Поддержка отдельно взятого Стаса Михайлова или Филиппа Киркорова, или Надежды Бабкиной — это бессистемная поддержка, а нужна система. Создавать ее надо с нуля практически – сложно, но надо.

— На месте министра культуры какой первый шаг Вы бы сделали?

— Я бы повесился (смеется). Если серьезно, первое, что должно происходить – изменение законодательства. Сегодня законодательство слишком общее и не помогает развиваться культуре.

— Что за законы?

— В соответствии с законом за развитие популярной музыки в стране не отвечает никто. Министерство культуры занимается кино, театром, музеями, а в музыке — наследием, но не современным искусством. Да что говорить — в справочнике Росстата вообще нет музыки, он ее просто не считает. Хотя, конечно, дело не только в законах. Культуру восстанавливать из руин с такой экономикой невозможно. Мы не можем создать сияющий замок, когда вокруг болота. Кино вот пытаются поднять, но не получится, хоть убей.

Наше руководство считает, что музыкальная индустрия никому не нужна. Вроде как даем вам деньги, пилите их, как хотите, только не мешайте.

— Как еще править законодательство?

— Что касается культуры, то речь идет о некоей вертикали, которой сейчас нет, распалась. Должно быть изменение системы, координация финансовых потоков, которые идут сверху и на местах. Как видите, это вопрос уровня управления. Наше руководство считает, что музыкальная индустрия никому не нужна. Вроде как даем вам деньги, пилите их, как хотите, только не мешайте. Примерно вот так это выглядит. То есть, системы нет даже на законодательном уровне. Я не говорю уже о том, что законы не выполняются, их просто нет. Сегодня Министерству культуры выделяются бешеные деньги на массовое кино – и каков результат?

— А с чем связан выбор в пользу кино?

— Не знаю. Случайно. Наверное, в области кино был грамотный человек, а в музыке его не оказалось. Вот и все. Так принимаются решения в неэффективных системах — личный фактор. По примеру того, как если бы рядом с Лениным не было Луначарского, не появилось бы у нас хорошей академической музыки, уважаемой во всем мире. А Сталин создал систему людоедскую, но эффективную. Совершенно понятно, что новый министр культуры Мединский ничего заметного сейчас не сделает, ему это не нужно, у него другие задачи, да и авторитет этого поста сейчас невысок. Когда мы проводили исследование, посвященное музыкальной индустрии, министерство культуры отправило циркуляр по стране с просьбой предоставить данные. Что я вам могу сказать? Половина это письмо просто проигнорировали. Министр культуры? Да кто такой? А некоторые написали интересные вещи. Например, ответ из филармонии: «Вы знаете, это коммерческая тайна, данные не можем вам дать». Какая коммерческая тайна в государственной организации? Вы что, с ума сошли совсем? Пишут откровенно, печать ставят свою, не боятся ничего вообще. И из другой филармонии ответ: «У нас был потоп, все затопило, никакой отчетности нет, извините». Вот так вот примерно идет работа. Но мы данные все равно нашли, конечно…

— Значит, первое, на законодательном уровне – назначить ответственного?

— Да. По крайней мере, мы будем знать, кто отвечает за успех или неудачи российского кино. Ответственный должен предоставить схему, а мы — ее всенародно обсудить, но ответственности это с него не снимает, так как народное мнение – вещь опасная. Это знаете, как в отношении футбола и музыки — все знают, как надо петь и как играть в футбол. Просто нужно принять это решение взвешенно и профессионально, что в нашей стране сделать непросто. Однако хочется верить в то, что когда-нибудь это произойдет, да и в целом страна сможет вернуться в число передовых.

— И сколько Вы даете нам времени?

— Если не будет войны и революции, то лет через 100 мы, наверное, сможем дойти до уровня развитых стран.

— В заключение ответьте, пожалуйста, на блиц-опрос. Кто виноват?

— Можно обвинить наших предков (всех скопом), но это неконструктивно…

— Что делать?

— Сформулировать цель и работать — умно и методично, а главное дружно. Конфликты — это тоже неконструктивно.

Интервью взяла Екатерина Бичай

Самые свежие новости на нашем Яндекс.Дзен канале